Рассказы. Прощай, оружие! Пятая колонна. Старик и море

Не изменил Хемингуэй своим политическим убеждениям и после второй мировой войны, когда империалистические круги США и Англии стали разжигать «холодную войну» против Советского Союза и других социалистических стран и открыто призывать к третьей мировой войне. В этой обстановке Хемингуэй не побоялся в 1948 году опубликовать предисловие к новому изданию романа «Прощай, оружие!», в котором объяснял, почему «писатель не может оставаться равнодушным к тому непрекращающемуся наглому, смертоубийственному, грязному преступлению, которое представляет собой война». «Автор этой книги, — писал он, — пришел к сознательному убеждению, что те, кто сражается на войне, — самые замечательные люди, и чем ближе к передовой, тем более замечательных людей там встречаешь; зато те, кто затевает, разжигает и ведет войну, — свиньи, думающие только об экономической конкуренции и о том, что на этом можно нажиться. Я считаю, что все, кто наживается на войне и кто способствует ее разжиганию, должны быть расстреляны в первый же день военных действий доверенными представителями честных граждан своей страны, которых они посылают сражаться. Автор этой книги с радостью взял бы на себя миссию организовать такой расстрел, если бы те, кто пойдет воевать, официально поручили ему это».

В эти послевоенные годы Хемингуэй испытывал потребность осмыслить и художественно закрепить свои впечатления от только недавно закончившейся войны, выразить свое отношение к политическому курсу правительства Соединенных Штатов. Ради этого он отложил большое произведение, условно названное им «Большой книгой» о войне, и написал роман «За рекой, в тени деревьев» (1950).

На выборе героя и сюжетной ситуации сказалась и тяжелая травма, полученная Хемингуэем на охоте в Италии, которая грозила ему потерей зрения и, как считали, может быть, даже смертью, и болезни, одолевавшие его, и ощущение подступающей старости. Героем романа стал пожилой полковник американской армии Кантуэлл, человек, прошедший через многие войны, не раз тяжело раненный, в том числе и в первую мировую войну, в том же районе Северной Италии, где был ранен и восемнадцатилетний Хемингуэй. Смерть, подобно неизбежному року, витает над Кантуэллом — он перенес уже два сердечных приступа, и врачи предупредили его, что третий приступ будет для него смертельным. Незримым присутствием смерти окрашена и последняя любовь Кантуэлла, горькая и прекрасная, к девятнадцатилетней девушке Ренате, его прощание с любимым городом Венецией.

Сюжетная канва позволяет Хемингуэю устами полковника Кантуэлла рассказать о прошедшей войне. Рассказать отрывочно, не рисуя широкого реалистического полотна. Кантуэлл в разговорах с любимой то и дело возвращается к войне — вспоминает о друзьях, погибших на фронте, с презрением говорит о бездарных генералах-политиках, бросавших людей на убой по своей военной неграмотности, глупости, бездушию, не скрывает, что для американского командования война была прежде всего большим бизнесом.

В романе явственно проступает отвращение, которое питал Хемингуэй к послевоенной политике правительства Соединенных Штатов. Полковник Кантуэлл с горечью говорит о том, что теперь он, как солдат, подчиняющийся приказам, не должен ненавидеть фашистов, что правящие круги США внушают своей армии, что их будущий враг — это русские, «так что мне, как солдату, может, придется с ними воевать». Но у Кантуэлла есть свой взгляд на русских — «лично мне они очень нравятся, я не знаю народа благороднее, народа, который больше похож на нас».

Тогдашние правители США ничего, кроме презрения, у полковника Кантуэлла не вызывают. «Теперь нами правят подонки, — говорит он. — Муть, вроде той, что остается на дне пивной кружки, куда проститутки накидали окурков. А помещение еще не проветрено, и на разбитом рояле бренчит тапер-любитель».

Торопливость, с которой Хемингуэй писал роман «За рекой, в тени деревьев», практическая узость поставленной им перед собой задачи, вторичность некоторых психологических ситуаций определили некоторые художественные изъяны романа. Реакционная критика, раздраженная политической направленностью романа, воспользовалась этим обстоятельством и поспешила заявить о «закате» таланта Хемингуэя, о том, что он «исписался».

Действительность опровергла эти прогнозы. Уже следующая книга Хемингуэя, повесть «Старик и море», оказалась крупным событием литературной жизни и по уровню художественного мастерства, и по своей проблематике.

Эта небольшая по объему, но чрезвычайно емкая повесть стоит особняком в творчестве Хемингуэя. Ее можно определить как философскую притчу, но при этом образы ее, поднимающиеся до символических обобщений, имеют подчеркнуто конкретный, почти осязаемый характер.