Рассказы под кофе(м)

Они облизывают несколько поворотов в узких коридорах закулисья и вот: Парам-па-пам! Приятель открывает дверь гримёрки. Перед Гауром, развалившись на диване, по пояс голый залипает в ноутбук его кумир. По отрывистым движениям глаз и компьютерной мыши сразу понятно, что тот играет.

«Вот удача, есть общая тема для разговора!» — думает Гаур.

Он подходит ближе, чтобы сделать селфи и пообщаться. Звезда с гневом отбрасывает ноутбук на журнальный столик прямо на жирные полосы порошка.

«Fackin moron, fackin bitch! Вторую катку за день руинят, ослы. Череп проломлю!» — выругался рэпер. На экране ноутбука виднеется надпись на фоне взрыва: NightKiller has been defeated.

Через полчаса под вой сирен, рассекая мигалками промозглую ночь, вселяя тревогу в случайных прохожих, по шоссе неслась скорая помощь с рэпером на борту. Его пробитая голова нуждалась в хирургических швах.

Пришла беда, как говорится, — открывай ворота. Ведь она не приходит одна.

В индивидуальной больничной палате вокруг функциональной кровати столпилось достаточно много людей. Больше, чем в среднем по больнице. Среди них — битмейкер, ди-джей, оператор, звукорежиссёр, льстец-прилипала, статусная блогерша, круглосуточные тусовщики, собственник притона, владелец автотюнинга, татуировщица.

В центре внимания лежит звезда с флипфоном8 у уха:

«Мне нужно, чтобы ты нашёл эту сволочь… И что?!.. Меня не волнует, как ты его найдёшь! Запроси видеозапись из клуба. Ищи!»

Откинув флипфон на подушку, рэпер устало поворачивается на бок и видит роскошный букет белых пионов.

«Что здесь делают цветы? Я разве похож на бабу?!» — произносит он возмущённо.

Через толпу просачивается молоденькая ассистентка и тоненьким голосом отвечает:

«Прислала одна из Ваших фанаток. Сейчас уберу».

Девушке пришлось соврать. В действительности, это была её инициатива. Дело в том, что навык «Всё нейтрально» был отработан у неё ещё в детстве на уровне профессионала нейропрограммирования. Иначе она бы не выжила. Её бил отец и некому было вступиться. Она научилась контролировать свои эмоции, внимательно наблюдать за отцом, анализировать его действия, подстраиваться под него. Она делала всё, чтобы выжить.

Однажды ассистентка случайно узнала, что мама звезды выращивала белые пионы на даче, и с тех пор это любимый запах рэпера. Но такое, безусловно, нельзя сказать при всех. Поэтому она тихо купила артисту запах его детства, чтобы хоть немного успокоить его нервы.

Ассистентка нагибается к цветам с намерением вынести их из палаты. Кофточка немного задёргивается вверх, оголив границу загара в зоне бикини.

«Хм, — думает рэпер, — хорошо, что она есть в нашей команде».

А вслух добавляет: «Не надо, Золото, оставь цветы. Пусть будут. Фанатки — это святое».

Толпу расталкивает концертный директор и, повернувшись к ней лицом, громко объявляет: «Попрошу всех выйти. У нас есть серьёзный разговор один на один».

Люди нехотя задвигались к выходу.

«Шевелитесь, пожалуйста, шевелитесь, — торопит концертный директор. — Курительную трубочку не забывайте. Ага, спасибо, до свидания».

Когда палата опустела, он начал с места в карьер:

— Тебе нужно уехать из страны, пока не поздно. У меня есть контакты на Эстонской границе. Попадёшь в шенгенскую зону, а оттуда уже полетишь, куда хочешь.

— Ты о чём, брат? — усталым голосом спрашивает рэпер.

— Твоё творчество проверяли в прокуратуре. Дело уже лежит на столе у следака. Посадят, как блогера какого-нибудь, и всё!

— Но мы ведь закредитованы цензурой: каждый релиз причёсывали к законам.

— Причёсывали, причёсывали, да не выпричесали. Не знаю, брат, мутное дело. Появление цензуры обычно означает, что власти делают то, о чём даже говорить запрещается. Видишь, всех подряд закрывают. Установка у них такая.

— Мне не нужна детальная проработка: я ставлю на водку, е! — разряжает напряжение рэпер.

— Хорошая строчка для грязного панча.

— Это круче, чем Гремми в 20 лет, хаха! Окей, брат, теперь давай без рофла9. Что мы имеем? — рэпер приподнялся с кровати. — Какой-то мудак вчера вломился за кулисы и пробил мне башку. Почему? За что? — не понятно. Да уже и не важно. Мы не можем поставить паскуду на бабки через суд, потому что сами под следствием. Почему? За что? — не понятно. Понятно то, что нужно валить из страны. Такие расклады, брат?

— Плюс/минус так.

— А что скажут подписчики? Они же будут писать, что я зассал.

— Выхода нет. Но если хочешь, можем рискнуть. Наймём адвокатов. Устроим шумиху в медиа. Придётся потратиться, зато будешь героем, борцом за свободу слова.

— Бэху10 придётся продать… И дом, возможно, тоже… Ради чего? За идею? И всё равно проиграть в суде. Если они захотели посадить, то посадят.

— И я о том же.

Концертный директор счёл преждевременным сообщать звезде, что шофёр разбил его авто об автобус, спеша на быстрое свидание с любовницей, пока шёл концерт. Вместо этого он говорит:

— Возможно, ты слышал про нашего эстрадного мэтра. Вынужденная эмиграция в 70 лет! Какого это: менять страну, когда всё болит? Вроде пишут, что прижился. Вроде даже записывается…