Рассказы охотника

Вот они почти рядом, сейчас схватят мешок. Теперь только бы не промахнуться! Я прицелился и спустил курок. Гулко прокатился выстрел. Волки шарахнулись в сторону.

Неужели промахнулся?! Нет. Один из волков, отбежав немного, зашатался и упал; два других исчезли в кустах.

С большим трудом удалось нам наконец остановить лошадь. Мы подъехали к мертвому зверю и осторожно, чтобы не напугать лошадь, положили его на сани. Это была старая большая волчица с серой густой шерстью и огромными стертыми клыками.

— Вот удача! — обрадовались мы.

— Саму старуху уложили, — говорит приятель. — В ней главное зло. Ведь каждый год она где-то тут поблизости выводок приносила. В лес стадо хоть не гоняй. Совсем разорила.

На другой день вся деревня перебывала на нашем, дворе. Все глядели на убитую волчицу и благодарили нас.

— Что, покушала поросятники? — сказал старый пастух. — Это тебе не с дедушкой Федором своевольничать. Охотники — народ серьезный. С ними не шути.

Звериная хитрость

Мы с дедом Пахомычем исколесили за день добрых двадцать километров по полям и перелескам, а добыча все не попадалась. Я уже потерял всякую надежду, как вдруг Пахомыч махнул, мне рукой. Я быстро подошел к нему и доглядел в ту сторону, куда он указывал.

Вдалеке на заснеженном поле темнело и двигалось что-то живое.

— Вот она, голубушка, мышкует! — весело сказал старик.

Я достал из сумки бинокль, поглядел. Прямо передо мной на чистом снегу резвился рыжий пушистый зверь. Это была лиса. Она, как кошка, приседала; нацелясь, делала прыжок, быстро разгребала снег передними лапами. Потом вскакивала, оглядывалась и снова прыгала. Лиса охотилась за полевыми мышами, или, выражаясь по-охотничьи, «мышковала».

Мы спустились с бугра и стали с двух сторон подвигаться к зверю. Наша цель была не напугать лису, а только помешать ей охотиться за мышами. В таких случаях лиса обычно далеко не удирает, а уходит в ближайший лесок, прячется там и ждет, когда пройдут непрошенные гости, чтобы снова продолжать прерванную охоту.

Так и вышло. Когда лиса нас заметила, она вскочила, не торопясь побежала к ближайшему перелеску и скрылась в нем. Через каких-нибудь пять-десять минут мы уже были у опушки.

— Ну, теперь живее! — скомандовал Пахомыч.

Мы вытащили из заплечных мешков связки красных лоскутных флажков, нашитых на длинную бечевку. Каждый из нас привязал свой конец бечевы к кусту, и мы пустились в разные стороны по опушке, разматывая бечевку и цепляя ее за ветки кустов и деревьев.

Мы опоясывали перелесок гирляндой красных флажков.

«Хватит ли только у нас бечевки, чтобы окружить весь лесок?»

С каждым шагом мой клубок становился меньше. «Ох, не хватит!»

И вот, когда я уже разматывал последний десяток метров, впереди послышался легкий хруст снега, и навстречу из-за кустов показался Пахомыч.

— Хватило! — сказали мы разом и соединили концы бечевок.

— Пахомыч, а не опоздали мы? Стрелять-то уже темновато, — с тревогой сказал я.

— Да мы сегодня ее и трогать не будем, — ответил старик. — Завтра утром займемся. А сейчас идем в деревню ночевать.

— Послушай, Пахомыч, неужто она и ночью не уйдет из круга?

Старик засмеялся:

— Не беспокойся, уж раз затянули — конец! Ни лиса, ни волк через флажковую цепь не пройдут.

— Да ведь ночью-то флажков не видно.

— Значит, зверь и ночью их видит. Вернее, не видит, а носом чует. Запах-то от них не лесной, а человечий, вот зверь и боится. — Старик весело подмигнул: — Наша будет, голубушка!

Мы отправились в ближайшую деревню ночевать. По дороге я думал: «Все считают лису умным и хитрым зверем, а какой же это ум, если ее так легко перехитрить? Натянули кругом леса веревку с тряпками — лиса и будет в, круге сидеть всю ночь и дождется, пока утром придут и застрелят ее».

На следующее утро, едва рассвело, мы уже были на опушке леса.

— Ну, Егор Алексеевич, теперь не подкачай, — тихо сказал мне Пахомыч. — Иди в лес, стань шагов на двадцать от флажков в кустах и поглядывай, а я зайду в лес с другой стороны. Буду к тебе подаваться да полегоньку посвистывать. Лиса, как услышит свист, вскочит и начнет кружить лесом вдоль опушки, высматривать, нет ли где свободного прохода между флажками, да прямо на тебя и выскочит. Тогда стреляй, только не торопись.

Пахомыч скрылся за деревьями. Я стал возле большого дуба. Начались минуты напряженного ожидания, знакомые только охотнику. Так прошло больше получаса.

Вдруг впереди что-то хрустнуло. С кустов посыпался снег. Я даже вздрогнул, поднял ружье. Сейчас из чащи появится зверь… Секунда, другая…

От волнения захватывает дух. Вот-вот выскочит… Раздвинулись ветки, из-за них показалась голова Пахомыча.

— Что, прозевал лису? — сердито сказал он.

— Как прозевал? Да ее здесь и не было!

Пахомыч в недоумении развел руками:.

— То есть как не было? Куда же она девалась? Я весь лесок исходил. — Он покачал головой. — Пойду еще похожу.

Пахомыч снопа скрылся в лесу. Но вскоре откуда-то издали он позвал меня. Я поспешил к нему. Старик стоял у самой опушки.

— Погляди-ка, Лексеич, что наша лиса ночью придумала! — сказал он, указывая на снег.