Рассказы охотника

И тут же другая мысль: «А что, если самому убить медведя?» Трусом Федя никогда не был, да и охотится не первый год, с малых лет с ружьем в лесу.

Федя колебался. Страшно одному в первый раз на такого зверя итти. Но ведь медведь сотни белок стоит! Вот бы убить здорово!

Он нащупал в кармане пулю. Дед учил всегда брать с собой на всякий случай, а тут случай и подвернулся.

Федя быстро зарядил пулей ружье. «Ну, будь что будет!» — и он вышел из кустов.

Завидев хозяина, Мушка сразу осмелела. Вся ощетинилась, бросилась к сосне и, злобно рыча, начала разрывать лапами снег.

У Феди захватило дух: «Сейчас разбудит, выгонит зверя. Бежать поздно…» Мальчик взвел курок и приготовился.

Секунда… другая… Сердце колотится так, что даже ружье вздрагивает.

Вдруг снег под сосной ожил, зашевелился. Мушка с отчаянным лаем отскочила в сторону. И вот из-под сугроба поднимается, растет что-то огромное, темное.

Не помня себя, Федя прижал к плечу ружье, прицелился и спустил курок. Раздался выстрел и вслед за ним бешеный рев.

Раненый зверь сделал прыжок прямо к Феде.

Мальчик бросил разряженное ружье и опрометью пустился прочь.

В ужасе слышал он за собой треск сучьев и тяжелые прыжки зверя. Вот-вот нагонит. «Не уйти… Пропал!..»

Федя с отчаянием обернулся — перед ним страшная оскаленная пасть. В лицо дохнуло звериным теплом. И в тот же миг огромная туша сшибла его с ног, навалилась, душит. Федя хотел крикнуть — и потерял сознание.

* * *

— Что ты дверь-то дерешь? Перемерзла, что ли? — заворчал дед, впуская Мушку в избу.

Собака, поджав хвост, робко пробралась в дверь, села посреди комнаты и вдруг, подняв морду, тоскливо завыла.

— Цыц, окаянная! — крикнул дед.

Мушка забилась под кровать, и оттуда снова послышался протяжный, жалобный вой.

«Как по покойнику воет, — подумал старик, и ему стало не по себе. — А где же Федя? Сегодня воскресенье, в школу итти незачем». Дед глянул на стену. Так и есть: Фединого ружья нет. Значит, на охоте, а собака одна вернулась, да еще воет… Ох, не к добру это!

Старик схватил полушубок, шапку, ружье и заторопился к соседу Силантию.

Не теряя времени, Силантий с дедом стали на лыжи и пустились в путь. Мушка бежала впереди, указывая дорогу.

Миновали мелколесье, подошли к поляне. Вдруг шедший впереди Силантий остановился: посреди поляны что-то темнело.

Силантий выглянул из-за веток и невольно попятился — прямо перед ним на снегу затаился медведь.

Силантий взвел курок и тихо свистнул. Медведь не двинулся. Охотник свистнул громче, шагнул вперед. В это время Мушка смело подбежала к зверю, села возле него и, подняв морду, протяжно завыла.

Силантий обернулся к деду, глухо сказал:

— Подходи, Дмитрий, мертвый он. — И, стараясь не глядеть на старика, тихо добавил: — Замял Федюшку. Вишь, прямо на лыжне и лег, а дальше — следу конец.

Охотники с трудом приподняли, отвалили в сторону мертвого зверя. Под ним, уткнувшись лицом в снег, лежал Федя.

Увидев его, дед только охнул и повалился возле внука.

— Федя! Федечка! — Больше он ничего не мог выговорить.

И вдруг — или это чудится старику? — мальчик поворачивает голову, привстает:

— Дедушка…

— Федюша! — вскрикивает дед и еще крепче обнимает внука.

Федя с трудом поднимается на ноги. Он даже не ранен — медведь только подмял его.

— Ка-ак сшиб он меня да как навалился… — возбужденно рассказывает Федя. — Помутилось все — и не помню… А потом очнулся, лежу под ним, боюсь шелохнуться. Лежал, лежал, не знаю сколько, весь затек. Вдруг он как зашевелится! Ну, думаю, конец мой пришел. А это, значит, вы его поднимать стали?

Силантий оглядел со всех сторон убитого зверя.

— Ишь, живучий какой! — сказал он. — Насмерть ранен, а пробежал сколько. Молодец, Федюха, здорово ты ему закатил, в самое сердце. А то бы — капут тебе.

Дед с гордостью посмотрел на внука и ласково потрепал его по плечу:

— Вот и я помощника дождался. Ну, Федюша, теперь, значит, вместе охотиться будем.

Медвежонок

Однажды зимою выгнали мы из берлоги медведицу и убили ее. Подошли к ней, вдруг слышим — в берлоге кто-то кричит. Мой товарищ и говорит:

— Должно быть, дети.

Залез он в берлогу и вытаскивает оттуда двух маленьких медвежат. Ну совсем как игрушечные, из плюша — такие же мягкие, толстые.

Как увидели медвежата солнце, лес — обрадовались, начали возиться, кувыркаться в снегу. Ведь родились-то они под снегом, в берлоге, только теперь в первый раз и попали на вольный свет. Людей медвежата видели тоже впервые и нисколько не опасались: медведица еще не научила их бояться человека. Медвежата хватали нас лапами за валенки, за полушубки, будто, не дикие звери, а самые обыкновенные дворовые кутята.

Я взял обоих медвежат на руки, спрятал их за пазуху. Другие охотники связали убитой медведице лапы, продели между лапами толстый кол, взвалили его на плечи, и мы пошли из лесу.

В деревне одного медвежонка взяли мои товарищи охотники, а другого я принес в избушку к старику, у которого остановился на ночлег. Дедушка медвежонку очень обрадовался:

— Вот нам со старухой утеха-то будет!