Рассказы об античном театре

Вот и сейчас поэты готовы к схватке. Еврипид собрал вокруг себя шайку негодяев, воров, грабителей, отцеубийц. Им нравятся разные уловки, хитрости, которыми наполнены его драмы. Они шумят и требуют уважить Еврипида, тогда как Эсхил не собирается уступать удобное кресло. Что же, уверен Плутон, лучше всего самому Дионису разобраться в этих канительных спорах. В конце концов – это его законное ведомство.

Дионис потирает руки. Он рад предложению: у него появляется возможность лишний раз убедиться, как велик Еврипид, которого он немедленно уведет за собой на землю.

Начинается главная часть комедии, состязание поэтов. Зрители в восторге срываются с мест: они видят мастерски изготовленную маску поэта, которого при жизни встречали на улицах, который вроде бы лишь недавно уехал отсюда, скончался на чужбине, похоронен в чужой земле! Которого, можно сказать, никто из сидящих в амфитеатре так и не видел на смертном одре.

Всем взирающим кажется, будто Еврипид возвратился из длительной отлучки. Эти сведенные скорбью изломанные брови. Эта курчавая борода… Сейчас он заговорит-загундосит… О боги! У него нисколько не изменился зычный голос, если не считать, что звуки его окрепли и обрели довольно приятное звучание. Они без труда добираются до зрителей в самом последнем ряду театральной чаши.

Кажется, живой и бессмертный Еврипид не дает и слова промолвить Эсхилу, известнейшему поэту, имя которого всегда на слуху, но облик – уже мало кто помнит. Эсхил – уже вроде бога. У него могучий голый череп. Но только старые-престарые люди припоминают: да, этот череп на самом деле был таковым. Этим черепом старик напоминал собою Сократа, живая копия которого все еще лоснится в передних рядах. Как не припомнить рассказы стариков, будто об Эсхилову лысину, замеченную орлом из-под высоких туч, разбилась брошенная вниз черепаха…

Эсхил отвечает Еврипиду не менее энергично. На него нисколько не подействовали годы, проведенные в мрачном подземелье. Кто-то из беззубых старцев среди массы зрителей вопит, что это в действительности Эсхил! Прочие старики подтверждают хором: именно этот голос звучал когда-то в театре.

Состязание на орхестре достигает накала. Еврипид выдвигает каскад обвинений: Эсхил нарочито подбирал непонятные слова, от которых по телу ползут мурашки. Этот страх не оставляет зрителя даже после долгого представления.

Эсхил парирует слегка отсыревшим голосом: не форма важна в сочиненной драме, важно ее содержание. Он, Эсхил, будил в человеке мужество, тогда как драмы Еврипида развращают зрителей и своими простецкими словами, которые можно услышать на агоре или в бане, развращают наличием героев с ничтожными поступками. Еврипид, дескать, учит женщин обманывать супругов, подбрасывать зачатых в грехе детей. Юношей он подбивает сомневаться в установленных порядках, учит позорному безделью. Еврипид наполняет драмы повседневной грязью, которую ему удается отыскивать в жизни. Он воспевает ее, эту мерзость!

Спор разгорается не на шутку. Спорщики перебирают всё, в том числе и музыкальное сопровождение представления. Они пародируют друг друга. Видно, что Дионис теряет былую уверенность и намерения, с которыми явился в подземное царство.

В завершение спора на сцену выносят весы. Дионис, которому все-таки хочется верить в первенство Еврипида, призывает поэтов положить на чаши весов свои собственные стихи.

Так и есть. Получается то, на что и надеялись изнемогшие от хохота зрители. Легковесные, взятые из жизни строки Еврипида уступают выверенной тяжести Эсхиловых слов!

Дионис чешет в кудрявом затылке. Вот так да! Неувязочка вышла… Но делать нечего. Богу надлежит придерживаться справедливости. Скрепя сердце, Дионис решает увести на землю Эсхила, отнюдь не Еврипида. Местоблюстителем кресла первого драматурга в подземном царстве он оставляет Софокла…

Конечно, подобного рода сцены, подобный образ драматурга, вынесенный из главного театра страны, – все это не могло не отпечататься на земном имидже Еврипида.

С другой стороны, этот имидж кажется вовсе не случайным. Как бы там ни было, но мы уже знаем, что жизнь Еврипида, особенно к закату его биографии, складывалась самым неблагоприятным образом. Безосновательные обвинения валились на него как из рога изобилия. Его укоряли за низкое происхождение, за базарное поведение старухи-матери, за супружескую неверность жены и за прочее, прочее…

В результате всего упомянутого Еврипид решил оставить Афины, приняв приглашение македонского царя Архелая.

Можно смело предположить, что поэт не располагал каким-либо значительным имуществом. Оно состояло лишь из его замечательной библиотеки.