Рассказы о животных

«…А вдруг я попаду ему прямо в лоб?.. О, тогда-то!» И я представил себе: двое крестьян спереди, двое сзади несут длинный шест, а посередке, ногами кверху висит огромный, щетинистый…

Мне захотелось посмотреть, который час, но не успел я сунуть руку в карман, как из-за ближайшего взгорка вдруг донесся какой-то шум, хруст ломаемых веток.

Я мигом прильнул щекой к прикладу. От волнения нижняя челюсть у меня отвисла и затряслась будто в лихорадке. Еще одно-единственное мгновенье и… громадный вепрь…

Только нет. На тропинку, постукивая копытцами, неожиданно выбежала и вдруг замерла, подобно статуе в городском парке, грациозная, тонконогая косуля. Рыжевато-коричневая, с белыми подпалинами на груди и животе, с черной мордочкой, она, казалось, смотрела мне прямо в глаза.

Я навел мушку на белую подпалину на груди. Прекрасное, кроткое животное стояло с чуть вогнутыми вовнутрь передними ногами и продолжало пристально смотреть в мою сторону ясными глазами, словно хотело сказать:

— Ну, что ж, стреляй! Если ты находишь, что я тебе угрожаю — убей меня!

Я хотел было нажать указательным пальцем на спуск и… вместо того чтобы выстрелить, опустил онемевшие руки…

А статуя живо обернулась и исчезла за взгорком.

Спустя несколько мгновений оттуда прогремел громкий выстрел, поглощенный туманом и неумолчным рокотом прокатившийся по обрывам и ущельям.

Я бросился за пригорок и увидел Миро, который, как полоумный, мчался под гору к ложбинке.

— Косуля-а-а-а! Попал, попа-а-ал! — закричал он, увидев меня. — Давай за мной вни-и-из!..

Я побежал за ним и скоро его догнал.

— Стой! — Миро остановился, как вкопанный. — Следы крови! Да, точно, кровь!

В одном месте листва в самом деле была обагрена свежей алой кровью.

Мы кинулись вперед, вернулись назад, огляделись — никаких следов.

— Нет, она там, впереди! Бежим напрямик вниз к ручью!

На самом дне ложбины, по которому бежал пенный ручей, Миро остановился и с видом искушенного стратега уточнил ситуацию:

— Послушай… Коли я ее тяжело ранил, в чем не сомневаюсь, она, должно быть, где-то здесь, возле ручья. Косуля всегда перед концом, коли еще есть силы, ищет речку или ручей какой-нибудь, там помирает! И потому я подамся вверх по ручью, а ты — вниз. Найдем, обязательно найдем. Но… какова, а?..

И он пошел вдоль ручья, продираясь сквозь уже оголенные кусты ежевики.

Я пошел вниз по течению, осматривая оба берега и всей душой надеясь, что косуля ранена легко и ей удалось скрыться в лесу.

Вскинув ружье на плечо и помогая себе шестом, я перескакивал с одного берега на другой, поскальзываясь и увязая в тине. Косули и след простыл.

Я увидел ее за большим валуном. Она лежала на левом боку, вытянув длинную шею к ручью, и ее черная мордочка почти касалась воды. Миро оказался прав…

Услышав приближающиеся шаги, косуля запрядала ушами и попыталась подняться, но снова повалилась на землю. И тут я увидел, что ее правый бок весь залит кровью.

Полегоньку, осторожно я подступил к ней. Беспомощное животное испуганно вздрагивало и тихо постанывало — так скулит продрогший щенок. Я приподнял ей голову — из черных печальных глаз косули катились слезы…

Я стал нежно гладить ей шею, мордочку, мысленно утешая: «Не бойся, маленькая, не дрожи. Авось, рана твоя не опасна. Вот увидишь, все будет хорошо. Ну, не плачь, не бейся. Ишь мордочка у тебя совсем холодная!..»

Кровь из раны все еще сочилась. Я отодрал от камня пучок мха, вытер, как мог, кровь, прочистил рану от налипшей земли. «Что, больно? Очень больно? Ничего, вот поправишься, будешь играть день-деньской с моими ребятами! А их у меня знаешь сколько? Больше полсотни озорных мальчишек и девчонок!..»

Раненая косуля все так же покорно и печально смотрела на меня, и слезы лились у нее из глаз — капали одна за другой, как у человека.

Запыхавшийся, разгоряченный Миро налетел на нас, как вихрь.

— Ага, вот она где! Чудесно! Не ушла!

И вынув из ножен охотничий нож, он собрался дорезать раненое животное.

— Постой! — крикнул я и отвел его руку. — Неужели совесть позволяет тебе поднять руку на это беззащитное, кроткое создание! Посмотри, у нее слезы на глазах!

— Ага, по-твоему, надо дать ей подохнуть, а потом выбросить собакам! — вскипел Миро.

— Ничего подобного! Конец охоте! Знать не хочу ваших облав, не нужны мне ни лисицы, ни кабаны! Я ее покупаю. Загонщики помогут отнести ее в деревню. Позову фельдшера, буду лечить. Выживет — хорошо, если же нет…

Эх, чего мне стоило переубедить жестокосердного Миро!

В первые дни сельский фельдшер довольно неохотно заходил к своей пациентке, но потом привязался к ней и стал заглядывать в хозяйскую плевну, где лежала косуля, по два раза на дню.

— Ешь, ешь, — приговаривал он, протягивая ей пучок сухого душистого сена, и косуля без страха брала гостинец губами и с охотой принималась жевать.