Рассказы о животных

Волчица догадалась о намерениях своей жертвы и забеспокоилась. Она не решалась в открытую напасть на сильного, хотя и раненого врага, а еще больше пугало ее место, куда теперь направлялся кабан. Боязнь эта жила в ней с того дня, когда молодая косуля, которую она подняла с лежки и слепо преследовала, вывела ее именно к такому одиноко мерцавшему огоньку. С тех пор у нее побаливало в левом боку: там засел кусок свинца, и с переменой погоды у нее деревенела нога. Чтобы заставить кабана повернуть в другую сторону, она забежала вперед и встала у него на дороге. В глазах у нее светилась решимость. Но черного вепря не так легко было провести. Он хорошо знал, что волчица не посмеет напасть спереди, и бесстрашно продолжал идти вперед. Когда расстояние между ними сократилось до нескольких шагов, волчица вдруг отпрянула и вцепилась в кабаний зад чуть пониже хвоста. Укушенный зверь хрюкнул от боли и рывком обернулся назад. Но сил оказалось мало, чтобы задержаться на ногах, и кабан тяжело рухнул в снег. Все-таки ему удалось сделать то, что нужно — он вновь оказался с неприятелем глаза в глаза. Его огромная голова с вытянутым рылом уткнулась в снег, который сразу стал алым. Волчица стояла напротив, не сводя с него горящих глаз. Запах свежей крови щекотал ей ноздри, заставляя судорожно вздрагивать. Нетерпение ее с минуты на минуту возрастало, и как только толстое веко смежилось над следившим за ней глазом, хищница, не теряя ни секунды, рванулась, будто распрямилась тугая пружина, и впилась в брюхо умирающего противника.

Почувствовав небывалый холод в том месте, откуда всегда исходило тепло, кабан содрогнулся. Последним усилием воли он сумел поднять голову и по привычке нанес удар спереди, а потом ковырнул сбоку. Огромный клык, подобно молнии сверкнувший во мраке, вонзился в чужое тело со звуком, до боли похожим на хруст, с которым осенью он вспарывал кору огромных мясистых тыкв. А потом кабан тяжело рухнул на снег и больше на шевельнулся. Один его глаз продолжал пристально смотреть туда, где светилось в ночи окошко охотничьего домика.

На нижнем краю поляны выросли силуэты двух мужчин с ружьями за плечами. Было видно, что они прошли немалый путь. Охотники остановились передохнуть и один из них, — тот, что повыше, — протянул вперед руку и спросил:

— Это и есть охотничий домик? Я уже было подумал, что мы до него не доберемся.

Другой охотник, низкорослый крепыш, вероятно, старше по возрасту, ничего не ответил. Он пристально вглядывался в пятно, темнеющее шагах в двадцати.

— Ну-ка, ну-ка, посвети!

Высокий достал из кармана фонарик и направил луч света туда, куда указывал его спутник.

— Так вот ты где! — обрадованно воскликнул он. — Кажется, это тот самый кабан, которого мы подстрелили сегодня?

— Погоди! — властно остановил его крепыш. — С этим зверем нужно быть начеку. Мне рассказывали, что бывали случаи, когда смертельно раненный кабан набрасывался на охотника. — Он не спеша нагнулся, слепил небольшой снежок и метнул его в кабанью голову. — Э, нет, этот уже не встанет. Пошли.

Они приблизились к мертвому кабану, что лежал, вытянувшись во весь рост на белом саване снега, и казался намного больше, чем в самом деле.

— Эх, ну и экземпляр! — восхитился высокий.

— Не иначе, как царь здешних кабанов! — довольно усмехнувшись, заметил крепыш.

— Здорово мы его шарахнули!

— Постой-ка! Кажется, у нас были конкуренты, — вдруг сказал крепыш и быстро наклонившись, сунул руку в глубокую рану на брюхе: — Еще теплый!

— То-то бай Рангел будет пыхтеть от зависти, как увидит наш трофей!

— А до этого нам придется хорошенько попыхтеть с такой ношей. Сбегай в лес, найди жердь. Да смотри, выбирай покрепче.

Молодой побежал к темнеющему неподалеку лесу. Где-то на полдороге он вдруг остановился и позвал спутника:

— Посмотри, там что-то темнеет. Может, еще один кабан? Ну и дела!

Они подошли поближе, но вместо еще одного кабана увидели мертвую волчицу со вспоротым брюхом. Там, где она ползла, на снегу, остался кровавый след.

Пожилой окинул этот след глазами знатока и покачал головой.

— Да, лютой была схватка… Не на жизнь, а на смерть.

Перевод Н. Нанкиновой.

ЭДУАРД II

Трудно узнать нашего Эдуарда, который раньше, бывало, надумав пофорсить, лапой открывал дверь на балкон и с гордо поднятой головой шел, как акробат, по перилам балкона. Пешеходы на улице останавливались посмотреть на выходки кота. Эта картина — самое яркое воспоминание о нашем домашнем тигре с шерстью африканского льва, перепоясанном десятками темных и светлых полос. Глаза у него были под цвет шерсти, они, как все желтые глаза, придавали коту злой и свирепый вид. На самом же деле за этой мнимой свирепостью скрывалась неожиданная кротость, деликатность, я бы даже сказал какое-то врожденное благородство.