Рассказы о веселых людях и хорошей погоде

Радий Петрович Погодин Рассказы о веселых людях и хорошей погоде

Тишина

Дом стоял на отшибе, у самого леса. Домишко маленький, без крыльца. Стены срублены из толстых, серых от времени брёвен. Из пазов торчал голубоватый мох. В домике одна комната. Если загородить её мебелью, она покажется не больше спичечного коробка. А сейчас хорошо — комната пустая. Только в углу лежат друг на друге два жарко-красных матраца.

— Тишина, — сказал Анатолий.

— Благодать, — сказал Кирилл. — Для ушей здесь курорт…

В пяти шагах от домишки лес: ели, укутанные в колючий мех, мускулистые сосны, берёзы в бело-розовом шёлке. Простодушный родник выбивался из-под земли и тут же прятался в междутравье, ослеплённый солнцем.

Кирилл привёз с собой краски, холсты и картоны. У Анатолия — чемодан толстых и тонких научных книжек. Вот и весь багаж, если не считать рюкзака, набитого съестным припасом.

Кирилл и Анатолий бродили вокруг дома, жевали траву — все дачники жуют траву, — мочили волосы родниковой водой, лежали под деревьями.

Тишина вокруг была мягкая, ласковая; она будто гладила по ушам тёплой пуховкой.

Анатолий поднял руку, сжал пальцы в кулак, словно поймал мотылька, и поднёс кулак к уху Кирилла.

— Слышишь?

— А что?

— Тишина. Её даже в руку взять можно, — Анатолий улыбнулся и разжал кулак.

— Я есть хочу, — сказал Кирилл. Он подумал, поглядел на старые брёвна, на крышу из чёрной дранки. — Слушай, в нашем доме чего-то недостаёт.

— Чего?

— Пойдём посмотрим…

Они вошли в дом. Тёплые половицы блестели, словно залитые лаком. Толстый шмель кружился вокруг рюкзака.

— Знаю, — сказал Кирилл. — У нас нету печки.

Анатолий лёг прямо на пол, сощурился под очками, набрал воздуха в грудь. Грудь у него плоская, вся в рёбрах, будто две стиральные доски, поставленные шалашом.

— Проживём без печки. Подумаешь, горе какое!

— А где мы будем кашу варить?

— А мы не будем кашу варить. Давай питаться всухомятку.

— Нельзя. У меня желудок, — ответил Кирилл.

— Тогда давай сложим очаг во дворе. — Анатолий воодушевился, вытащил из рюкзака пачку печенья. — Очаг — основа культуры. Начало цивилизации. Очаг — это центр всего. — Когда в пачке не осталось ни одной печенины, он вздохнул с сожалением. — Давай всухомятку? Не надо жилище портить.

— Дом без печки — сарай, — упрямо сказал художник.

Анатолий опять набрал полную грудь лесного воздуха, потряс головой:

— Воздух здесь какой…

— Ага, — согласился Кирилл. — Пойдём к председателю, пусть нам поставят печку.

Они пошли в деревню — мимо жёлтой пшеницы, по островкам гусиной травы, мимо васильков и ромашек. Ласточки на телеграфных проводах смешно трясли хвостиками. Наверно, их ноги щипало током, но они терпели, потому что лень летать в такую жару.

В деревне тоже было тихо. Все в полях, на работе. Только в окошке конторы, как в репродукторе, клокотал и хрипел председательский голос:

— Обойдётесь. Здесь один трактор. Силос уминает.

Председатель помахал гостям телефонной трубкой.

— Плату принесли? Заходите.

У небольшого стола, заваленного накладными, актами, сводками, сидела девушка. Она плавно гоняла на счётах костяшки.

— Понравился домик? Отдыхайте… Хибара для хозяйства непригодная, я её для туристов оборудовал. Сима, прими у товарищей плату за помещение.

Девушка отодвинула счёты.

— У нас нет печки, — сказал Кирилл.

— Чего?

— Печки у нас нет.

Председатель вытер шею платком. Девушка обмахнулась листочком. Они будто не поняли, о чём идёт речь.

— Жара, — сказал председатель.

— Всё равно, — сказал Кирилл. — Плату берёте, а дом без печки — это сарай. На чём мы будем пищу варить?

Председатель страдальчески сморщился:

— Какая тут пища! Тошнит от жары.

— У меня язва, — сказал Кирилл, — мне горячая пища нужна.

Грохнув, распахнулась дверь. Плечистый детина втащил в контору мальчишку.

Девушка-счетовод быстро поправила кудряшки, подпёрла пухлую щёчку указательным пальцем.

Детина тряс мальчишку с охотничьим рвением.

— Во! — рокотал он. — Попался!

— Чего тащишь?! — кричал мальчишка.

Контора заполнилась их голосами. Сразу стало веселее и прохладнее.

Парень толкнул мальчишку на табурет.

— Чума! Пятый раз с трактора сгоняю…

— Потише. За версту слышно, как орёшь, — огрызнулся мальчишка, заправляя майку под трусики.

— Зачем на трактор полез?! — снова загремел парень. Голос у него как лавина: услышишь такой голос — прыгай в сторону. Но мальчишка не дрогнул.

— Сам только и знаешь возле доярок ходить. А трактор простаивает.

Девушка-счетовод дёрнула счёты к себе. Костяшки заскакали туда-сюда, хлёстко отсчитывая рубли, тысячи и даже миллионы. Парень растерялся.

— Сима, врёт! Ей-богу, врёт. Только попить отошёл.

Мальчишка скривил рот влево, глаза скосил вправо. Лицо у него стало похоже на штопор.

— Попить, — хмыкнул он. — За это время, сколько ты возле доярок ходил, три бидона молока выпить можно.

Костяшки на счётах заскакали с электрическим треском.

— Сима, врёт!!! — взревел парень.

Девушка медленно подняла голову. Лицо у неё было надменным; она даже не посмотрела на парня.

— Сводки в район посылать? — спросила она.