Рассказы о Розе. Side A

– Часть еще в подвале; там две комнаты под хранилище отведено, но работать там нельзя, там именно хранилище; есть стул и стол, но не более; там все средние века и Просвещение, например, Энциклопедия французская; здесь только самые последние поступления, в основном, за последние пятьдесят лет; а в подвале акклиматизаторы стоят; отец Дэмьен настоял, чтобы сделать там книгохранилище; епископ бесился ужасно, такие расходы, мол, зачем это всё нужно Собору – своя библиотека; отдать городской – пусть парятся с оборудованием, хранением, формулярами; но отец Декамп был непреклонен – книги Собор не покинут; эта такая же ценность, как и дарохранительницы и иконы – книги… У нас часто люди берут книги читать, из прихожан, отец Амеди записывает, кто что взял и когда, божится, что всё возвращают. Но так чтобы сидеть и работать с библиотекой, составить каталог, посчитать, хотя бы составить всё на полки… гм… мы первые дни составляли, потом полки закончились, и стали складывать, куда лезет… выглядит, как комнаты сумасшедшего ученого, только что кошек-франкенштейнов не хватает… согласен. Мы все запустили… Поэтому я так обрадовался тому, что Вы приедете… чисто меркантильная радость… Дэмьен, скажите хоть что-нибудь… – Маттиас отвел фонарь от кип книг и поднял, чтобы осветить лицо Дэмьена. – Формулируете причину для отказа поцензурнее? Или Вы азартны, как мы с отцом Дэмьеном и надеялись, рискнете еще в подвал спуститься?..

Дэмьен же стоял и улыбался и – правда – он слышал Маттиаса – но он слушал книги. Они пока молчали, спали, как дети. Дэмьен был книжник-книжник – книги были его самыми лучшими друзьями, его лучшими вещами, его вдохновением; он любил книги всем сердцем, готов был плакать порой, дотрагиваясь до корешков, от восторга, вспоминая, про что эта книга, или предчувствуя, – он был чернильное сердце, чернильная кровь, чернильная смерть; готов был ехать за нужной книгой хоть на край света, хоть ночью встречаться в закоулке в самом плохом районе незнакомого города; когда он входил в библиотеку или в книжный магазин, книги становились девочками в школьном коридоре, а он – самым красивым мальчиком в школе – девочки пихали друг друга с шепотом: «это он, это он… аххх», и ноги у них подгибались, и внизу живота всё тянуло и теплело, а он шел и улыбался, и этот мир был лучшим из миров; Дэмьен понял, что это его сад; эта брошенная библиотека – его сад; как тот, что был у Тео в Братстве; Дэмьен тоже давно ждал такого вызова, дефанса от жизни. Он обернулся и посмотрел на Маттиаса – тот молчал, подняв золотистые брови, и свет лампы, запах нагретого металла, расплавленного парафина стоял в ледяном воздухе. Дэмьен чувствовал себя спортсменом – на старте; он же бегун – когда не победа залог – а страсть: небо, ветер, воздух; Дэмьен не просто любил библиотеки и книжные магазины – он только в них себя и чувствовал спокойно, защищенным; «на ручках» язвил Тео; с ним всё было в порядке среди книг. Мир был добр к Дэмьену, и ему не нужно было какое-то особое фрейдистское укрытие, зона комфорта; он любил многие места – кинотеатры, галереи, кафе, магазины одежды и музыки, продуктовые, вокзалы, парки, сады, лекционные – но книги давали ему его суперменскую силу, сверхъестественное чувство веры, Бога, порядка, полета, электричества; здесь он был чемпионом, абсолютным, повелителем стихий, здесь он был влюбленным, крылатым; здесь он был счастлив просто от прикосновения к корешкам, от запаха этой особенной книжной пыли, здесь он был «дома»…

– Где там ваш подвал?

Маттиас улыбнулся и протянул ему ключи от библиотеки – старинные, как и положено, огромные, медные, резные, как от взятого-павшего на милость победителя города; вложил ему в руку; так только в сказках бывает – середина пути, ключ от главной двери; они спустились с фонарем на первый этаж, потом – ниже – из сакристии – отец Амеди предложил еще кофе – «сейчас я хранилище Дэмьену покажу, и мы придем кофе пить, ставь чайник» – в подвал; темные, закопченные своды, черные плиты на полу, каменные темные стены, кажется, что должно где-то капать и что-то позвякивать; но было тепло и сухо; лампы, свисающие с потолка, под простыми белыми плафонами, тоже белые, мягкие-мягкие, сиди-работай, пей чай и слушай тишину вековую, бархатную; резная черная мебель – стол, стул-трон; и шкафы, закрытые все, толстое стекло затемненное; и роскошные сундуки – будто книги – это драгоценности и платья; Маттиас показал Дэмьену, как отключать сигнализацию; с антиквариатом Дэмьен мало работал, и заранее очень волновался.

– Наверное, здесь целое состояние, – сказал он, – а этих книг опись есть хоть какая-нибудь?