Рассказы о природе

У волков и у собак самых древних пород уши стоячие: так устроено природой. У многих недавно выведенных пород охотничьих собак уши обвисшие: их слух не очень хороший, при поиске дичи они полагаются в основном на чутьё. Когда собака прислушивается, она наклоняет голову то на один бок, то на другой — так ей действительно лучше слышно.

Почему волк — враг собаки?

Волк — сильный, смелый хищник, охотится стаей на оленей, косуль, кабанов. В сельской местности его нередкая добыча — телята, овцы, козы. Стадо охраняют пастушьи собаки: они боятся волков, при приближении хищника их задача, — громким лаем предупредить пастуха. Поэтому волки очень не любят собак: при малейшей возможности загрызают, зимой устраивают на них настоящую охоту.

Кто такой кулик?

Кулики — небольшие птицы, обычно высоконогие, с длинным клювом. Окраска чаще всего буроватая с пестринами (защитная). Живут по берегам рек и озёр, на сырых лугах, полях, питаются червями, улитками, рачками, насекомыми. Гнездятся обычно на земле. Северные виды на зиму улетают на юг, преодолевая тысячи километров.

Что за птица чибис?

Чибис — своеобразный кулик размером с галку, окрашен в чёрно-белые цвета, с длинным хохлом на голове. Живёт на сырых лугах и полях, прилетает ранней весной. Очень простое гнездо расположено на земле прямо среди поля, за потомством ухаживают оба родителя. При приближении человека они летают над ним с характерным криком «чьи-вы», смело гоняя пернатых хищников.

Соловей-топограф

Если бы не собрался целый архив писем охотников, свидетельствующих мне своё доверие, я не решился бы ни за что рассказывать об этом удивительном случае с моим гонцом — Соловьём, показавшим невероятный пример топографической памяти гончих собак.

Было это под Загорском.

В густом тумане лисица ходила неправильными кругами, и, как мы ни бились, не могли её подстоять. Свечерело, я выстрелил по мелькнувшей в кустах тени, промахнулся, и лиса пошла наутёк, и за ней, удаляясь в прямом направлении и постепенно затихая, понёсся и Соловей…

Мы ждали Соловья чуть ли не до полуночи, а когда вернулись домой, то оставили калитку к нам на двор открытой. Так сплошь и рядом у нас бывало: Соловей ночью вернётся и ляжет в своей тёплой конуре.

В этот раз мы утром проснулись, глянули на двор — и обмерли: возле будки Соловья лежала неподвижная цепь с расстёгнутым ошейником.

Вот только этим, одним только этим и тягостна бывает охота с гончим мастером. Самые хорошие мастера не позывисты, они до тех пор не бросят гон, пока ты не убьёшь зверя. А сколько раз случается, что до вечера не постоишь, и потом, уходя, потихоньку всё оглядываешься, всё ждёшь, трубишь, трубишь, губы обморозишь, горло высушишь, и всё нет и нет. А наутро встанешь рано, выйдешь в поле, глянешь через поле в лес, и вот заметишь, бывает, там вдалеке сорока, тоненькая как спичка, на берёзе сидит, и голова у неё вниз, а хвост вверх. Это значит, что там внизу падаль лежит и кто-то на падали сидит и не пускает сороку, и она дожидается, когда этот кто-то наестся и освободит место.

— Не волк ли?

И направишься туда. Но поле большое, идти не хочется. Возьмёшься тогда за трубу: если это волк, то он от трубы убежит, а сорока слетит вниз. И трублю, вот трублю! Сорока же сидит и глядит вниз. Значит, не волк, и является надежда.

А ещё потрубишь — и вот из овражка показывается самая дорогая для охотника, самая милая на свете и такая знакомая голова. Сорока же стрелой летит вниз…

Раз было ещё и так, что пришли мы в лес на другой день после гона и слышим: кто-то глухо и странно отзывается на трубу. Прислушиваемся лучше и не понимаем: это не вдали отзывается, а тут же где-то близко, и вроде как бы даже и под землёй. Вскоре затем разобрались хорошенько и вдруг поняли: это возле лисьих нор отзывается. Пришли к лисьим норам, и вот какая вышла беда: лиса вчера влетела в барсучью нору, и Соловей за ней, и сгоряча залез в отнорок, и так залез, что ни вперёд, ни назад.

Понемногу он всё-таки, очевидно, подавался вперёд, а то бы, наверное, замёрз. И так, согреваясь, за ночь он продвинулся, и всего оставалось до выхода каких-нибудь полметра, но тут выход преградили корни берёзы.

Лиса прошмыгнула, а Соловей застрял и так бы скоро погиб, если бы мы не услыхали его хрип, стон и вой в ответ на трубу…

Возвращаюсь к нашему рассказу.

Вот, как только мы увидали, что возле будки Соловья лежит неподвижная цепь с расстёгнутым ошейником, сразу же мы кто куда: кто в лес, кто в милицию, надо же где-то собаку искать.

Так проходит день, а на другой день, когда в городе о пропаже собаки — моего знаменитого во всей округе Соловья — всем стало известно, у нас дверь на петлях не стоит, то и дело слышим: «Идите скорей, ваш Соловей на улице ходит». Поглядишь, а это совсем не Соловей.