Рассказы о наших современниках

Дорога стремительно неслась под автомобиль. Юрий Николаевич, пощипывая бородку, следил за бегущими навстречу кустиками. В Жегалове он прожил две недели и отлично поработал. Сделал несколько этюдов на уборке ржи, на молотьбе, на рыбалке. Прощаясь, председатель сказал: «Колхозникам, Юрий Николаевич, здорово понравились ваши рисунки. Особливо «На элеватор». И поля свои узнали за током и машину. Это, говорят, Петька Бобков с зерном рулит в Барашево. Если будете по нему картину увеличивать, наша «Заря» беспременно купит у вас для клуба». И Настюша отдохнула в селе, загорела и ребята: те просто целыми днями пропадали на реке Мокше, купались, удили окуней, собирали в лесу грузди. Все бы хорошо, да вот зарядившие дожди помешали выехать домой в Саранск дня на три раньше.

В шестом часу показался мост через глубокую Сивинь, а за ним избы Старо-Шайгова. Начался крутой, длиннейший подъем. На юго-востоке слабо вспыхнула молния: грома не было слышно. Весь горизонт там затянула свинцовая муть.

— В том краю где-то льет, — сказал Виталька. — Еще нас прихватит.

— Не накликай, — суеверно заметила Настюша. Очень добрая, отзывчивая, она старалась даже и не упоминать о плохом.

Казалось, подъему конца не будет, но вот он остался позади, и колеса побежали по ровной дороге.

Впереди зачернело несколько точек.

— Машины стоят, — первый разглядел Кузька.

«Москвич» неожиданно пошел тяжелее, сбавил ход: земля вокруг была сырая, в колеях стояла вода, словно кто бросил длинные светлые вожжи. Здесь прошел дождь. По-прежнему безмятежно сияло низкое солнце на западе, но с юго-востока наползали рыхлые облака. Тянул сырой ветерок, однако сверху не падало ни капли.

Первая из черных точек оказалась громоздким пузатым автобусом Краснослободск — Саранск. Он стоял боком, задние колеса сползли в кювет, передние цеплялись за дорогу, и автобус походил на вздыбленного тяжеловесного ломового коня. Вокруг сиротливо толпились пассажиры. Метрах в двадцати дальше безнадежно застыл грузовик: его тоже занесло далеко на обочину.

За ним застряло еще две автомашины. Общий вид напоминал поле боя после разгрома. «Москвич» все сбавлял ход: Настюша включила первую скорость, но дальше почва становилась все мокрее, вязче, грязь, словно клейкая резина, густо навертывалась на скаты, машина начала буксовать и, медленно, с трудом миновав автобус и первый грузовик, тоже выбилась из сил и остановилась посреди дороги: от мотора тянуло жаром, он мелко дрожал.

— Выключи, Настюша, — нервно сказал Юрий Николаевич. — Только зря жжем горючее. Вот это здорово: дождь даже не окропил нас, а ехать не можем.

Впереди, насколько хватает глаз, поля и пашни лежали топкие, потемневшие, взбухшие от влаги, а дорога представляла собой сплошное месиво. В блеске предзакатного неба диковато, розовым оловом светились лужи. Видно, здесь прошел настоящий ливень. Тяжело пролетели две вороны, и от их карканья повеяло чем-то еще более безнадежным.

— Дальше не поедем? — спросил Кузька.

— Может, и заночевать придется, — хмуро ответил отец.

— А как же нам с Виталькой в школу завтра? Отец плотнее сжал губы. Ответила за него мать:

— Не одним вам в школу. Оттого что запоздаете вы — в классе станет двумя озорниками меньше. А вот папа не придет — уроки сорвутся.

Сзади, из-под горы, от Старо-Шайгова подъехала еще одна грузовая машина и, как муха, попавшая на липучку, с жужжанием застряла недалеко от «Москвича». Внезапно зарычал, натужно загудел автобус; пассажиры облепили его со всех сторон и стали толкать, пытаясь вытащить из кювета. Автобус долго раскачивался, буксовал, брызгал грязью — и еще глубже осел назад, так что и передние колеса сползли с насыпи.

Тихо, уныло и еще пасмурнее стало вокруг. Водители всех машин, с живейшим участием наблюдавшие за героической попыткой автобуса выбраться из кювета, казалось, еще ниже опустили головы.

Неожиданно совсем с другой стороны показался встречный самосвал. Он шел ходко, как ни в чем не бывало, но не по дороге, а сбоку, за кюветом, по целине, подминая редкие кустики ивняка. Вновь оживились все шоферы, сразу двое из них, подняв руки, пошли к нему наперерез. Самосвал остановился, из кабины выглянул пожилой водитель.

— Откуда гонишь? — спросил один из застрявших.

— Из Саранска.

— Как там дорога?

— Разная. От вас до Лемдяя грязь. А по селу и дальше — ничего. За Рудней снова неладно. Дождь шел полосами.

— А до Лемдяя сколько тут будет?

— Километра четыре, не больше.

Все окружающие жадно прислушивались к разговору.