Рассказы о лорде Питере

Была и еще одна вещь, вызывавшая у меня любопытство. Я прошел на цыпочках через холл, в курительную. Серебряная кушетка мерцала в свете фонарика. Я почувствовал, что она противна мне в несколько раз больше, чем прежде. Однако я взял себя в руки и внимательно рассмотрел ноги фигуры. Я слыхал все о втором пальце Марии Морано.

Во всяком случае, остаток ночи я провел в кресле. Проволочки с делом миссис Бильт, то да другое, и запросы, которые мне пришлось сделать, отодвинули мое вмешательство в замыслы Лодера весьма надолго. Я выяснил, что Варден гостил у Лодера за несколько месяцев до того, как исчезла прекрасная Мария Морано. Боюсь, я вел себя весьма глупо насчет вас, мистер Варден. Я думал — быть может, между вами что-то в самом деле было.

— Не надо извинений, — ответил Варден с легким смешком. — Аморальность поведения киноактеров — притча во языцех.

— Зачем растирать соль на ране? — несколько уязвленно отозвался Уимзи. — Я ведь прошу прощения. По крайней мере, суть дела, насколько это касается Лодера, от этого не меняется. И потом, было одно обстоятельство, насчет которого я должен был увериться абсолютно точно. Электрическое покрытие, особенно столь трудоемкое, как то, о котором я думал, — работа не на одну ночь; с другой стороны, представлялось необходимым, чтобы мистера Вардена видели живым в Нью-Йорке до самого дня, когда по графику он должен был уезжать. Было также ясно, что Лодер намерен доказать, будто мистер Варден и в самом деле покинул Нью-Йорк, как планировал, и действительно прибыл в Сидней. Соответственно, поддельный мистер Варден должен был отбыть с багажом Вардена и с его паспортом, снабженным новой фотографией, должным образом проштампованной консульской печатью, — и тихо исчезнуть в Сиднее, чтобы превратиться в мистера Эрика Лодера, путешествующего по собственному паспорту. Ну, в таком случае, конечно же, каблограмма должна была быть отправлена в «Мистофильм лимитед», с предупреждением, что Вардена надо ожидать с более поздним пароходом.

Эту часть работы я поручил своему слуге Бантеру, который чрезвычайно компетентен. Этот добросовестный человек неизменно сопровождал Лодера в течение трех недель, и в конце концов, в тот самый день перед отъездом Вардена, из конторы на Бродвее была послана каблограмма, где благодаря счастливому Провидению — вот опять! — они пользуются чрезвычайно твердыми письменными принадлежностями.

— Честное слово! — вскричал Варден. — Я вспоминаю, что кто-то говорил мне о каблограмме, когда я вышел наружу, но я совершенно не связывал это с Лодером. Я подумал, что это какая-то глупость служащих «Вестерн Электрик».

— Совершенно верно. Ну, как только я получил ее, я кинулся к Лодеру с отмычкой в одном кармане и автоматическим пистолетом — в другом. Добряк Бантер — со мной, с наказом, что если я не вернусь к назначенному времени, он должен звонить в полицию.

Таким образом, все было, как видите, учтено. Бантер и был тем шофером, который вас ожидал, мистер Варден, но вас охватило подозрение — и винить вас невозможно — так что все, что нам оставалось сделать — это отправить ваш багаж к аэровокзалу.

По пути мы встретили слуг Лодера, направлявшихся на машине в Нью-Йорк. Так мы узнали, что находимся на верном пути, а также, что работа, предстоящая мне, не столь сложна.

О нашей беседе с Варденом вы уже слышали. Право слово, мне нечего добавить к этому. Когда я увидел, что он в безопасности и вне дома, я направился в студию. Она была пуста; тогда я открыл потайную дверь и, как ожидал, заметил полоску света из-под двери мастерской в конце коридора.

— Значит, Лодер был там все это время?

— Ну, конечно. Я взял в руку свой пистолетик и аккуратно отворил дверь. Лодер стоял между ванной и рубильником, погруженный в свое занятие: настолько, что не слыхал моего появления. Руки у него были в графите, большая куча его лежала на подстилке, а в руках он держал длинный пружинистый моток медной проволоки, бегущей к трансформатору. Большая упаковка была вскрыта, и все крюки заняты.

— Лодер! — позвал я.

Он обернулся, и в лице его не было ничего человеческого. «Уимзи! — вскричал он, — какого черта вы тут делаете?»

— Я пришел, — ответил я, — сказать вам, что знаю, каким образом начинка попадает в тесто. И предъявил ему автоматический пистолет.

Он дико вскрикнул и рванулся к рубильнику, выключив свет, чтобы я не смог прицелиться. Я слышал, как он кинулся ко мне — и тут в темноте раздался глухой удар и плеск, а затем вопль, подобного которому я не слыхал за все пять лет войны — и больше не желаю никогда услышать.

Я ринулся к рубильнику. Конечно же, я включил все, что можно, прежде чем добрался до света, но наконец мне это удалось, и фонарь над ванной разогнал тьму.