Рассказы о любви

В машине Лара, смеясь и плача, начала приходить в себя, бормоча что-то и качая головой, так что седоусый таксист начал с недоумением и даже опасением посматривать на странную пассажирку. Но Лара не замечала этого, сосредоточенная на одной мысли: какая же она дура! Маленькая пацанка, ей по пояс, походя решила свои проблемы (и ведь тоже с мужиком, хоть и малолетним, все страдания от них, в любом возрасте!), а она, взрослая корова, нудит и шморгает носом: не судьба! Все решено! Кем решено? Его родителями? Его невестой? Кто такая невеста? Если жена не стена, то невеста вообще ширма. Сложил и засунул в угол. Пусть там стоит, пылиться. Она ничего не имеет против этой девушки, но в любви каждый сражается за себя.

Алексея надо вернуть! Немедленно. Нельзя допустить, чтобы он улетел. Черт, самолет улетает через 15 минут! Он наверняка уже в зале ожидания. Только бы успеть! Лара принялась погонять таксиста, но, несмотря на все ее настойчивые понукания, к аэропорту они подъехали за три минуты до отлета. Тут Лара обнаружила, что денег нет, но это ее задержало лишь на миг: она сорвала с пальца серебряное кольцо, сунула его растерявшемуся шоферу и выскочила из автомобиля. Таксист открыл было дверцу, заорал "Куда! Стой!", но, рассмотрев массивное кольцо и увидев пробу, успокоился. Впрочем, в тот миг на земле не было силы, способной остановить мчащуюся к ближайшему таксофону девушку в коротком алом платье, на ходу вынимающую из сумочки телефонную карточку.

- Справочная? Диспетчерскую аэропорта, пожалуйста! Спасибо, записала. ("Только бы успеть! Только бы успеть!") Алло, диспетчерская? Отменяйте рейс "Одесса - Москва". Самолет за-ми-ни-ро-ван. Заминирован! Все!

Она шмякнула трубку и задохнулась, судорожно втянула в себя воздух, задрожала, но не от осознания содеянного, а от единственного страха: что, если самолет уже взлетел?! Уже должен был взлететь! Уже...

Когда, войдя в здание аэропорта, она услышала сообщение диктора о том, что рейс "Одесса - Москва" задерживается на два часа, ей показалось, что она выиграла в лотерею.

Первый раунд остался за ней. Но как победить во втором? Что сказать? Самым простым способом, конечно, была байка о беременности. Но тут вся гордость Лары восстала. Пусть другие ловят простачков на эту удочку, она никогда, она выше этого, не говоря уже о том, что они не были близки. Нет, она придумает что-нибудь другое.

Без запинки она набрала номер его мобильного - номер, в первый же день выученный ею наизусть.

- Леша? Да, это я, Лера... Как летишь? Да ты что? Не взлетел? Технические неполадки? В аэропорту? Я сейчас там буду. Как хорошо, что не улетел! Нам надо срочно встретиться.

Когда несколько побледневший (или ей так показалось?) Леша предстал перед ней (как невыносимо было двадцать минут прятаться за газетным киоском!), она схватила его за руку и потащила к выходу:

- Пошли отсюда, мне нельзя здесь оставаться!

Оставаться и впрямь не хотелось, особенно при виде пробежавших мимо нее дрессированных милицейский овчарок в сопровождении наряда саперов и слыша шепот зашевелившихся пассажиров: "Говорят, бен-Ладен бомбу в московский самолет подложил!" "Да ну!"

- Леша, спаси меня, -- сказала она, когда они вышли на залитую золотым августовским солнцем улицу. - Мне больше не к кому обратиться.

- Что случилось? - несколько обалдело спросил Леша.

- Меня ищут, -- прошептала она (и никакой лжи, ведь и впрямь ищут, а найдут - по заднице надают) и вдруг порывисто обняла его, прильнула к губам (обреченным жертвам все можно).

Он не вырывался, не целовался, стоял, как истукан. Видимо, в шоке. Это хорошо. Можно взять тепленьким и голыми руками.

- Кто ищет? - пролепетал Леша, обретая дар слова.

- Ой, -- театрально всплеснула руками Лара, -- это страшные люди...

Как всякая начинающая актриса, она переигрывала, но простодушный Леша ничего не заметил.

- Мой брат Виталик проиграл три дня назад им большую сумму в карты. Пять тысяч долларов, -- Лара сперва хотела сказать "тысячу", но спохватилась: прозвучит ли это убедительно для преуспевающей Москвы? - Он не говорил нам, боялся, искал деньги. Но ничего не нашел. И тогда они поставили ему условие: или они его убьют за долг, или он отдаст им меня... Чтоб я стала проституткой и отработала им эти деньги в турецком борделе... Леша! Помоги мне!

Лара зашлась такими рыданиями, что сердце сжалось бы даже у пенсионера-патологоанатома, а не только у тайно и мучительно влюбленного 25-летнего юноши. Леша обнял ее, начал утешать и расспрашивать о подробностях, которые давались ей тем более легко, что все было правдой: был брат, был проигрыш, и были жестокие бандиты, способные на все. И так ли уж важно, что одиннадцатилетний брат проиграл в карты и другие игры в компьютерном салоне не 5000 долларов, а 50 гривен? И что за чужие долги чуть не продали в бордель не ее, а одну ее знакомую девчонку, одно время гулявшую с братками? Все эти детали не существенны, особенно когда речь и впрямь идет о жизни и смерти. Ведь в 18 лет живешь, пока любишь; умение жить другими радостями бытия приходит потом.