Рассказы о литературном институте

Так что у нас в Литинституте в те времена люди отовсюду учились... И из-за рубежа, и со всего многонационального Союза, со всех республик... И с Кавказа, и со Средней Азии, никто в обиде не был... Сейчас этого, конечно, - нет. Сейчас все национальности от России на ошметки разлетелись.

ОДИНОЧЕСТВО АЛЕКСАНДРА ИВАНОВИЧА

Из Иркутска в Москву приехал писатель, долго в столице не был, соскучился. Первым делом, как водится, у памятника Пушкину постоял, подкрепился духовно. Потом пошел к родному Литинституту, который лет двадцать назад окончил, захотелось во дворе на лавочке посидеть, по старой памяти с Александром Иванычем Герценым винца выпить.

С волнением заходит он во дворик и думает на свою любимую лавочку присесть, а лавочек-то нет, только один Александр Иваныч бронзовый на месте, стоит в горестном одиночестве. Что такое? Где же лавочки? Негде даже присесть, чтобы винца выпить. Повертел писатель головой, и узнает и не узнает Литинститут, что-то в нем непоправимо изменилось.

"Ну, да ладно, нет лавочек - так нет, люди здесь работают умные, им виднее, пойду пока в столовую, перекушу с дороги, там, глядишь, и выпью", воодушевился писатель, подходит к столовой, а там на воротах в строгом костюме и при галстуке мордоворот стоит. Хотел писатель его обойти, а тот его не пускает.

- В чем дело? - возмутился писатель. - Мне с дороги перекусить надо, может, еще и винца выпью.

- Нельзя, - отвечает мордоворот.

Заволновался писатель, достает свой писательский билет, тычет им в бугая.

- Это же наша столовая, литинститутская!

А тот лыбится в тридцать два зуба.

- Была - ваша, стала - наша.

Мотает писатель головой, ничего понять не может. А мордовороту этот спектакль очень даже по душе, давно он таких тупых не видел.

- Наша контора купила вашу контору, ясно, дядя? Не понял? Объясняю для дураков: продан ваш Литинститут на корню, продан! Купили мы его с потрохами. Так что, как говорится: кто не успел, тот опоздал.

- Как же так? - искренне удивляется писатель. - Он же не продается!

- Все продается в этом мире, дядя, и все, соответственно, покупается, - посмеивается бугай.

Сгорбился писатель, опустил обратно в карман писательский билет, не пригодился он ему.

А мордоворот посмотрел на его грустную фигуру и заговорил с ним с высоты своей колокольни почти с жалостью, с какой увечных жалеют:

- Да ты особенно-то не переживай, все равно здесь не на твой вкус готовят. Лангусты, омары, трепанги и прочая дрянь, слыхал?

- Не слыхал, - отвечает вконец удрученный писатель.

- То-то и оно, отживший ты человек, иди, без штанов останешься. А уж если желаешь без штанов остаться, - тут мордоворот хитро подмигнул, - тогда попозже приходи, - и на стену рядом с собой тычет. А на стене плакат висит, на плакате две обнаженные красотки глазки строят и написано: "Стриптиз-бар. Всю ночь напролет".

"Это на месте литинститутской столовой-то стриптиз-бар?! Вот те раз! Дела-а-а", - никак этого писатель уразуметь не может. Сгорбился он еще больше и прочь пошел... Обратно к памятнику Герцена подходит, спрашивает вполголоса:

- Что ж такое творится-то, Александр Иваныч? Продали то, что ни под каким видом не продается! Как же это ты, брат, не досмотрел?

Молчит Александр Иваныч, нет у него слов. Понял писатель, что делать ему здесь больше нечего, но уж сильно захотелось внутрь самого института заглянуть, как-никак он по этим ступеням пять лет хаживал.

Сунулся он внутрь, не успел на второй этаж подняться - шум, свист, грохот на него налетел! Шарахнулся он в сторону, вжался в стену... А это парни и девки, с кожаными рюкзаками за плечами, на роликовых коньках по коридорам раскатывают, друг за другом гоняются, развлекаются, студенты, будущие писатели, вроде не пьяные. Вот те на! Много здесь всякого было видано, а такого ни разу. Окончательно сбитый с толку, схватился писатель за голову, скатился вниз, пока не зашибли.

И такая вдруг тоска его за горло взяла, что зашел он в кабинку туалета, заперся там и крадучись, как тать какой, выпил с горя бутылку вина из горлышка, чтоб сердце не лопнуло и - вон отсюда! Выскочил из Литинститута и прямиком в аэропорт махнул, чтобы на вечерний рейс не опоздать, домой, в Иркутск от греха подальше.

ПОРНОГРАФИЯ

Один мужик с детства любил читать. Запоем. Другие, его сверстники, например, прочитают книжку, ну и ладно, забросят ее к шутам и идут детскими забавами забавляться: кому окна бить или просто груши сколачивать. А он нет, читает без просыпу, хлебом с медом его не корми, дай только почитать. Уж и мать его урезонивает:

- Шел бы ты, Федя, на улицу, хоть бы девок пощупал, протухнешь так!

А он в ответ только усмехается: успеется.