Рассказы о котовцах

— А волостной старшина все твердил тут, — усмехнулся желтоусый, — что за Божьей Горой как у Христа за пазухой. Сказывал, что большевикам в наши места никогда не добраться…

Не успел Ульрих спросить желтоусого, о чем идет речь, как где-то за домом зазвенело разбитое стекло и певуче затенькали осколки. Желтоусый посмотрел на Ульриха и шлепнул себя ладонями по бедрам.

— Никак удрал?! — воскликнул он с досадой, проворно перемахнул через плетень и бросился со всех ног бежать по огороду, огибая дом стороною.

Толпа завопила:

— Это он!! Держи его!!! — И, обгоняя и подталкивая друг друга, полезла на хворостяную ограду.

Под тяжестью людей изгородь оглушительно затрещала и рухнула.

— Не упускай!! Давай наперерез!!! — слышались истошные вопли где-то уже в соседних садах, среди вишен, яблонь и ягодных кустарников.

За домом комендатуры, через обширный густой огород, к канаве, обсаженной корявым лозняком, бежал человек в светло-сером мундире. В его судорожно сжатой руке поблескивал маузер. Это был Антек. Он долго отстреливался из окон осажденной комендатуры и теперь, когда жители отвлеклись встречей с котовцами, решил спастись бегством.

Следом за жандармом бежал желтоусый. Опережая его, саженными прыжками мчался рослый хлопец без шапки, в узких полотняных штанах и такой же рубахе.

Достигнув канавы, жандарм прыгнул, но угодил на край и сорвался в воду. Желтоусый остановился на краю канавы, занес над головой берданку и ждал, когда жандарм покажется из воды. Рослый хлопец перемахнул через преграду с легкостью оленя и так же, как желтоусый, угрожающе застыл над канавой.

— Стойте! — вскричал Ульрих властным голосом. — Стойте, говорю вам!! — И через картофельное поле поспешил к канаве.

За ним следом беспорядочной гурьбой устремилась вся толпа, неуклюже перелезая через поваленную хворостяную изгородь. Жандарм, словно затравленный дикий кабан, стоял по грудь в воде, подняв вверх руки, и свирепо поводил глазами. Падая, он выронил маузер.

Оружие его уже искал рослый хлопец, ощупывая дно канавы ногами.

— Вот оно! — воскликнул злорадно хлопец и, погрузившись по самую шею в мутную воду, достал пистолет и потряс над головой. — Вот оно, твое право! — сунул он маузер под нос жандарму. — Вот чем ты, гадина, властвовал над нами!

— Не тронь его! — жестким голосом приказал Ульрих, подбегая к канаве. — Лучше помоги ему выбраться из воды.

Хлопец брезгливо сплюнул и стал помогать жандарму. Когда Антек выбрался из канавы и стал во весь рост, толпа взревела и двинулась на него.

— Бей его! — надсадно закричал желтоусый и, отстраняя командиров, угрожающе пошел на жандарма.

— Собаке — собачья смерть! — зло захрипел кто-то в толпе, захлебываясь от терзавшей его ненависти. — Попил кровушки, хватит!!

Ульрих решительно шагнул вперед и преградил желтоусому дорогу. Командиры стали стеной позади Ульриха.

Антек стоял среди командиров ни жив ни мертв. Его мокрый мундир обвис. Ярко-желтые петлицы и затейливый аксельбант на груди набухли и потускнели. Коротко остриженные волосы прилипли к черепу, и голова его. казалась маленькой и плоской, точно у змеи.

Кто-то из командиров подошел к Ульриху и сказал:

— На кой ляд эта образина вам сдалась, товарищ комбриг. Собака знает, чье мясо съела, пусть и отвечает перед хозяином!

Ульрих вскипел, но сдержался, чтобы не ответить незадачливому командиру крепким словом.

— Ты с кем это надумал? — зло бросил он в лицо командиру. — Для них он жандарм, а для нас «язык», и, может быть, очень стоящий. Так что не суйся!

Командир смутился, покраснел и отошел в сторону.

А толпа напирала. Ее ненависть к Антеку была беспредельна. Жандарму грозила расправа. Ульрих отступил на шаг и вскричал вдруг во всю силу своего зычного голоса:

— Не допущу самосуда! Для того чтобы расправиться с мерзавцем, нужен всего-навсего один человек с винтовкой. А вы что делаете?! Бросились отарой на огороды, поломали, истоптали все то, что сажали, холили всю весну, все лето! Разве это по-хозяйски?!

Слова Ульриха отрезвили толпу. Люди притихли, стали переглядываться. Ульрих перевел дух, сложил на груди руки и укоризненно покачал головой:

— Эх вы, господари! Поглядите-ка, что натворили! — показал рукой на поваленную картофельную ботву, на растоптанные овощи. — Что в зиму будете есть? А из-за чего, спрашивается, вся эта кутерьма?! Из-за одного человека! Нехорошо! Самосуд — постыдное дело. Оно недостойно трудящегося человека. Для суда над преступником у Советской власти есть революционный трибунал. Он разберется по закону и воздаст по заслугам…

Командиры тем временем повели жандарма краем огорода к выходу в переулок. Антек торопливо шагал впереди, упрятав голову в высоко поднятые плечи. Вчера еще грозный деспот местечка, он шагал сейчас ничтожный и жалкий, словно побитый пес.

Желтоусый заволновался. Он никак не мог примириться с тем, что жандарм уходит от заслуженной кары, уходит так, словно за ним никакой вины и не было.

Упрямое загорелое лицо мужика вдруг исказилось.

Он покосился злым глазом вслед жандарму, затем оглянулся на односельчан и уставился на Ульриха.