Рассказы о котовцах

Где-то в центре лавы в грохоте боя яростно вскричал гигант Яков Руснак:

- Гранаты к бою! Приготовиться!

Пример удальцов, как натиск ураганного ветра, подхватил и понес вперед многолюдную лаву котовцев. Вот они стремглав преодолели расстояние, отделявшее их от оврага, изломанной лавиной скатились вниз, затем взбежали на косогор и залегли вдоль колючей проволоки перед самой Горынкой...

К месту, где только что упал Котовский, прибежало еще несколько человек. Они увидели комбрига лежащим вниз лицом среди неглубоких воронок, с клинком, зажатым в руке. Он силился встать на ноги, но не мог.

Неподалеку лежал коновод комбрига. Он был ранен в живот и тяжело стонал. К комбригу осторожно подошел совсем еще юный боец из пешего эскадрона.

- Жив... - произнес он, глядя во все глаза на комбрига.

Потом боец отбежал в сторону и, размахивая винтовкой, закричал звонким восторженным голосом:

- Жи-ив!! Комбриг жи-ив!

Радостный возглас бойца услышали в ближних звеньях обширной лавы. Из звена в звено весть эта покатилась дальше, на самый крайний фланг атакующих.

Бойцы и командиры враз поднялись из пшеницы и ринулись на вражеские укрепления. Гулко прогремели у самой деревни разрывы ручных гранат. Это котовцы пустили в ход свою "карманную артиллерию" по проволочным заграждениям противника.

Из засады неожиданно выскочил второй полк. Сотнями изломанных молний блеснули клинки в багровом рассвете, и яростное "ура!" огласило окрестность. Эскадроны полка с тяжким стоном промчались через обширное нескошенное поле и стремительно стали окружать деревню.

Высоко в небе задрожали длинные лучи света - предвестники восхода солнца. Пробуждался новый солнечный день, еще один из тех героических дней, которыми так обильно был прославлен в этот незабываемый год победный и тернистый путь котовцев.

...Комбриг отчетливо услышал знакомый ему боевой клич всей бригады. Он услышал также, как где-то возле Горынки свирепо хлестнули свинцом оба пулеметных эскадрона.

Он прислушался еще немного и вспомнил вдруг о батарее. Ему непонятно было, почему она молчит в такую горячую минуту, когда в бой вступила вся бригада.

Он напряг последние силы и неожиданно встал на ноги.

Отвел руку с зажатым клинком в сторону и, пошатываясь, глухо промолвил:

- Где б-б-атарея? П-п-очему не стреляет?

- Нельзя ей, товарищ комбриг, - ответил кто-то из бойцов. - Нельзя, потому как пехота наша уже во вражеских окопах.

Комбриг широко открытыми глазами посмотрел на бойца, обнял и прижал его к себе.

- Победа, сынок, - прошептал он сухими, запекшимися губами, и глаза его заблестели. - Теперь на Икву... Без останова... - сказал он громче, хотел шагнуть вперед, но побледнел вдруг и грузно опустился на землю...

Несколько дюжих бойцов подняли комбрига, усадили на штабную пулеметную тачанку и бережно повезли на катенбургскую дорогу. Комбриг Котовский был тяжело контужен.

...Спешенные и конные эскадроны ворвались в Горынку с двух сторон. В деревне поднялась паника. Выбитые из окопов жолнеры разбегались по садам и огородам. Офицеры перехватывали своих солдат, беспощадно избивали и расстреливали в упор. Но жолнеры не в силах были преодолеть страх перед конницей Котовского. Усилия офицеров были напрасны. Жолнеры бросали винтовки, ранцы и сдавались. Офицеры, настигаемые котовцами, падали на колени, бессвязно бормотали слова оправдания, просили пощады.

Только ценою тяжелых потерь немногим частям гарнизона удалось вырваться из деревни. Преследуемые по пятам, они поспешно бежали на Икву.

Весь день бригада преследовала противника, охватывала его фланги, не один раз угрожала окружением.

К вечеру части прикрытия противника были прижаты к реке. Они не сумели организовать оборону переправы и были сброшены в Икву.

- Выкупали шляхту! - вскричал комиссар.

- За дело выкупали, - серьезно сказал пожилой кавалерист и сбил на затылок кубанку. - Это им и за Горынку, и за комбрига.

Кавалерист стал свертывать цигарку, с завистью наблюдая, как лихо налетали его товарищи на западном берегу на пехоту противника, как сверкали их сабли в лучах вечернего солнца. На этот раз он не мог принять участия в этой баталии. Конь его, раненный в ногу, жался к нему и дрожал от озноба.

К комиссару подъехал начальник штаба. Он долго и внимательно просматривал в бинокль обширную равнину за Иквой. Мельком взглянул на многочисленную колонну пленных жолнеров, устало шагавших к переправе под конвоем нескольких кавалеристов. Потом пристально всмотрелся в даль, выпрямился в седле и передал бинокль комиссару.

- Смотри, комиссар, - сказал он взволнованно, - Ты только смотри, как они драпают!

Комиссар посмотрел в бинокль. Вдали за Иквой по дороге на запад клубилась пыль. Нескончаемая колонна пехоты и кавалерии противника торопливо уползала по этой дороге в дальний лес. Над вершиной леса ярко блестели в догорающих солнечных лучах золотые купола Почаевской лавры. Там, где-то поблизости, лежала Галиция, к рубежам которой так стремился Котовский.