Рассказы о джазе и не только (45, 46, 47 и 48)

Один из моих мучителей, будучи старше меня всего лишь на четыре года, но мускулистей - на все десять лет (занимался борьбой!) - помимо обычных побоев, еще проделывал надо мной и некие "химические" эксперименты: поймав, скрутив руки и оседлав так, что голова моя оказывалась у него между ног, пускал затем газы, которые в нем присутствовали в большом обилии. Удерживая меня в такой позе до окончания эксперимента, он дико хохотал и приговаривал:

- Hюхай вонь, нюхай вонь!

Впоследствии он стал милиционером, что более чем неудивительно, его же "уроки химии" я запомнил на всю жизнь, т.к. и в настоящем постоянно ощущаю над собой это принуждение нюхать чужие запахи и не иметь, в силу уже социальных причин, возможности от этого избавиться. Так что его уроки оказались пророческими - все продолжается, хотя и в иных проявлениях.

Двое других мучителей: один из них не совсем народ (учился в институте), второй - настоящий народ (работал на заводе) и держали они дома, не помню что у кого, пневматическую винтовку и пневматический пистолет. Жили они оба на втором этаже, т.е. стреляли сверху... Во дворе летом (город южный) детвора всегда существовала, будучи одетой лишь, извините, в трусы и только... И вот часто так, играя, вдруг взвизгнешь от боли - затаившиеся на террасе "снайперы" палят по голому телу хлебными мякишами. А это, ой как, больно!

Тот, который учился в институте, потом пошел работать в органы, что вполне естественно, другой же - так и не сумел порвать с родным заводом, бедняга, а ведь мог бы найти себе более достойное применение - такие способности пропали. Плюс ко всему они оба были совершенно зверские спортсмены-гимнасты: запросто крутили на перекладине "солнце" и всякие другие штуки проделывали.

...

Hо по сравнению с муками родного двора, пребывание в пионерском лагере было сущим адом. Сам пионервожатый, зная, что я занимаюсь тем-то и тем-то, организовал мои регулярные избиения, особо по ночам, так называемые "темные", когда жертву накрывают одеялом и она не видит своих мучителей. Пионервожатый тот, как ни странно, был причастен к гуманизму - играл на баяне!

В одну из "темных" мне и перебили нос, после чего я еще больше стал походить на еврея. А уж, когда стал хуже видеть и надел очки, то стал ну вылитый жид, да и только. Старые евреи стали со мной говорить на идиш, и очень обижались, когда я им признавался, что не знаю языка.

- Hе хорошо, молодой человек, не знать языка своих предков, стыдно, говорили они с укором и качали своими сединами.

О том, чтобы сказать, что я не ..., уже не могло быть и речи!

Справедливости ради, должен заметить, что когда я был в Тбилиси, грузины заговаривали со мной по-грузински, а в Астрахани татары по-татарски. И как же теперь быть? Так ведь можно стать, чего доброго, этим ..., как его? Полиглотом! Жаль, конечно, что нету времени да и лень заняться изучением языков.

А когда вспомнишь про побои, то и вообще желание пропадает.

6.5.88.