Рассказы на закуску

На этом дискуссия закончилась. Выйдя из мини-маркета, друзья устроились под несколькими деревьями, растущими из одного места в серой земле, как пучок придорожной травы, с гладкими стволами, с тонкой серой плёнкой коры и широкими листьями, дающими хорошую тень. Там в теньке они и употребили тайский энергетик. Что туда клали при его приготовлении они не знали, но эффект, наступивший через пятнадцать минут, не просто впечатлял, он граничил с действием запрещённых законом стимуляторов. В одно и то же время они оказались расторможены алкоголем и взбодрены напитком. Их речевые центры освободились от сдерживающих оков сознательного анализа произносимых ими слов. Всё тайное стало явным. Все те сокровенные мысли, раньше скрытые в подполье подсознания, складно вплетались в общий разговор, укрепляя дружеское взаимопонимание и доверие. Никто никого не осуждал и не смеялся, даже если суждения товарища выглядели нелепыми. А ещё, по крайней мере у Генриха, изменилось восприятие звуков – теперь он их видел в цветах. И особенно изменилось впечатление от музыки: для Генриха она превратилась в радужный водопад, заливающий, но не топящий его, позволяющий во всей полноте наслаждаться мелодиями и ритмами. Им было весело! Никогда прежде они не испытывали такую всеобъемлющую радость от жизни.

Петр предложил, а остальные согласились, – посетить город, а там пойти в неприличный район – поглазеть на местный колорит. Пока они ехали туда на такси, они пили коктейли и безостановочно говорили. Наступил вечер. Городские кварталы сияли неоном, а там, куда они приехали, преобладал над всеми другими красный цвет.

Генрих слабо разбирался, где они оказались – в какой конкретно клоаке продажной любви очутились. От выпитого или от экзотического энергетика иногда его настигали провалы в памяти, и он не мог бы сказать, что делал пять минут назад и вообще, чем он занимается сейчас. Вот они выходят из такси в галдящую толпу, развлекающихся туристов, а вот он уже сидит за барной стойкой в розовом тумане стрип-клуба. В руках у него полный стакан лимонной водки. Друзья нелепыми движениями, невольно пародируя сломанных роботов, выдавливают из себя давно забытый дискотечный танец, отплясывая в центре полупустого помещения. Все эти танцевальные па они видели в детстве в дешёвых американских боевиках и теперь это знание по открывшимся туннелям забытых эмоций запоздало выползло наружу. На сцене извиваются миниатюрные аборигенки, бесстыже выставляя на показ все интимные складки своих смуглых тел. А рядом с этим подиумом доступного, любому кто имеет деньги, разврата, сидят пузатые дяди и некоторые тёти, с азартом выбирая из танцовщиц себе очередную игрушку на ночь.

Генрих выпивает залпом содержимое толстостенного стакана и присоединяется к ребятам. Постепенно увлечённые их примером, а скорее просто из желания легко заработать, к ним из теней углов, из-за скрытых портьерами дыр дверей выходят с десяток таек. Все они невысокого роста, пухлогубые, черноволосые и одеты в облегающие платья разных цветов, едва закрывающие их оттопыренные, расщеплённые попки. Из мужчин примеру друзей следует всего пара человек. Музыка орёт и бьёт электронными басами ритма по глазам. Генрих практически ничего не может различить за постоянной сменой цветовых вспышек на его роговице. Об него кто-то трётся, он кого-то лапает за крохотную грудь. Наступает угар.

Невидимый диджей ставит новую запись. Под крышей притона непривычно и неожиданно раздаются тягучие звуки саксофона. Генрих видит оранжевые ленты ритма; движения танцующих замедляются. Из просто похабных переходят в порочно-интимные, завлекающие, дающие понять, что за такой прелюдией по умолчанию должен идти обязательно утончённо извращённый секс. Генрих понимает – играет "Блюз оранжевых джунглей", и ему никуда не деться.

В какой-то момент, сделав движение резче обычного, Генрих проваливается, перемещается из цветного мира алкогольных грёз в чёрно-белый негатив объёмной фотографии. Все окружающие его люди становятся чёрными силуэтами с синхронно открывающимися белыми провалами ртов. Всё почернело и обрело белую ауру, цвета исчезли. Ему становиться страшно. Окружающее пространство начинает растягиваться, по бокам скручиваясь перемотанными между собой жгутами в спираль фокуса его зрения. Он осознаёт, что происходящее реально только в его голове, но ничего не может с собой поделать. Злачное место накрывает Генриха психодымом эротической дискотеки. Раз, два и он отключается…