Рассказы на ладони

Она всегда носила белую накидку и путешествовала по коридорам отеля с самым печальным видом. В этой первоклассной гостинице, круглый год ломившейся от европейцев, она поражала его своей домашней красотой. Она-то действительно была «женой осеннего ветра». Автомобиль скрылся за мысом. Взывая своим чистым пятилетним голосом «Мамочка, мамочка!», на лужайку выбежал английский мальчуган. За ним последовала мать, ведшая на поводке двух пекинесов. Наблюдая за сладким и чистым личиком мальчика, он решил, что все эти ангелы на старых европейских картинах взялись не с неба. На увядшем газоне кое-где ещё проглядывали остатки зелени. Это заставило его подумать о чистоте монастыря, оставленного монахами. Собаки и ребёнок скрылись в сосновой роще. Над верхушками деревьев должна была бы находиться синяя ленточка моря, но теперь её видно не было: два года прошло с тех пор, как он не был здесь, и сосны подросли. Со стороны этого невидимого моря с пугающей быстротой надвигались тучи.

Он хотел было уже вернуться в комнату, но тут послышалась танцевальная музыка. Настало время чая, но ни один из постояльцев не покинул свой номер. В холле уже зажгли электричество. Через окно он увидел одну-единственную вальсирующую пару. Управляющий гостиницей и старшая горничная… Платье было узко этой полноватой женщине. Танцевали они плохо.

Он покинул веранду, лёг, подложив локоть под голову, и заснул. Открыв глаза, он услышал, как ветер метёт по саду опавшие листья. Стеклянные двери скрипели. Приближался осенний тайфун.

«Как там этот чахоточный? Успела ли вернуться его жена?» — подумал он с беспокойством. Он хотел было уже позвонить им, но почувствовал, как откуда-то из самой глубины осени на него смотрят глаза. Он ощутил, как страстно и жарко он любит её.

[1933]

Благополучные роды

С давних времён будущие роженицы надевают бандаж в «день собаки». Дело в том, что собачьи роды проходят намного легче, чем у людей. Сам я не раз помогал принимать собачьи роды. Новая жизнь — вещь хорошая. Каждый собачник прекрасно знает, что рождение щенят и первые месяцы их жизни доставляют истинное наслаждение. Но в прошлом году у меня было два трудных случая — пришлось изрядно помучиться. Речь идёт о короткошёрстном терьере и колли. В обоих случаях это были первые роды.

Третий щенок терьерихи задохнулся, так что ветеринару пришлось доставать четвёртого щенка щипцами. Двух первых щенков и мать удалось спасти. С колли возникли ещё более серьёзные проблемы. Дело в том, что роды задерживались. Прошла неделя, десять дней — ничего. У собак это случается довольно редко. Я никак не мог заснуть, ожидая схваток каждую ночь. Я позвал двух ветеринаров и даже своего приятеля — акушера. Они устроили консилиум: есть ли надежда, что щенки родятся живыми, стоит ли делать операцию. Ну, и так далее. В конце концов решили делать кесарево сечение. Мать перенесла операцию вроде бы хорошо, но умерла в ту же ночь. Семь щенков в её утробе уже наполовину разложились.

Мой ущерб от неудачных родов составил более тысячи йен. Но это даже и не так важно. Колли была словно избалованная дочка. Она не отходила от меня, даже когда мне приходилось засиживаться заполночь за письменным столом — клала морду мне на колени. Она не оставляла меня в одиночестве даже в туалете. Поэтому с её смертью мне сделалось как-то не по себе, и я съехал из своего дома в Сакураги. Это заставило меня подумать о том, что, несмотря на столь значительные достижения в акушерстве, с собачьими родами дело обстоит не так уж и хорошо.

Теперь предстояли вторые роды у терьерихи. Когда около одиннадцати вечера она стала разгребать солому в своём ящике, я сразу понял, что она разрешится от бремени нынешней ночью. Я как следует накормил её овсянкой с яичным желтком и приготовил всё необходимое: гигроскопическая вата, ножницы, струна, спирт… Её ящик стоял рядом с моим рабочим столом. В эту ночь жена постелила себе рядом с ящиком и легла прямо в верхней одежде. Собака так привыкла, что жена всегда находится в поле её зрения, что всё равно не смогла бы успокоиться, если бы её не было рядом.

Но вот, наконец, она вылезла из ящика и решительно подошла к жене. Стала крутиться вокруг, наступала на концы одеяла. Похоже, она решила рожать здесь. Жена спала и не замечала, что творится вокруг неё. Дыхание собаки становилось учащенней, постанывая, она крутилась на месте. Временами позёвывала. На морде её читалось удивление: уже поздно, пора спать, отчего же у меня так болит живот? Я пока что ничего не предпринимал, продолжая читать первый рассказ Тамба Фумио под названием «Форель».

Около трёх ночи начались схватки. Я ощупал живот и решил, что пора отнести её в ящик. Собака напряжённо смотрела на меня снизу вверх. Тут у неё отошли воды, и она стала лизать дно ящика. Не прошло и нескольких минут, как первый щенок появился на свет. Было ровно четыре часа.

— Эй! Вставай скорее! Она рожает!