Рассказы майора Игнатенко

…Старик, которого привели Кочнев и Телло, ничего нового не сообщил. На все вопросы капитана, которые старательно переводил таджик, отвечал одно и то же: бой был здесь, потом моджахеды ушли в горы и увели с собой „шурави“[5]; больше он ничего не знает.

Поняв, что большего не добиться, Лукоянов поручил Телло охранять старика, а сам разбил отряд на две части: одна, во главе с Колковым, будет обследовать склон горы у подножия; другая, под командой капитана, продолжит поиски ближе к вершине. Встретиться договорились через час возле „Урагана“.

…Экипаж нашёл Вадим. Пробираясь по ложбине, поросшей чахлой травой, он обратил внимание, что земля в одном конце отличается по цвету. Такое бывает на месте установки мины…

Щупом стал сантиметр за сантиметром проверять подозрительное место. Щуп беспрепятственно уходил вглубь.

Вместе с Кочневым осторожно разгребли землю руками. Когда убрали верхний слой, в нос ударил знакомый сладковатый запах. Солдата вырвало. Дальше Колков работал один. Вскоре неглубокая могила была разрыта…

Сверху, оскалившись, лежал труп черноволосого солдата, под ним тело лейтенанта. С помощью подоспевших разведчиков Колков извлёк из ямы останки погибших и уложил их на плащ-палатку. Тело Иванова было изуродовано взрывом гранаты до неузнаваемости: вместо лица — бесформенное месиво, живот вспорот, правая рука без кисти. От обмундирования уцелели только обрывки защитной рубашки с измазанными кровью и землёй лейтенантскими погонами. Ташмирзоев, напротив, без единой царапины. Если бы не пулевая пробоина в затылке, трудно было бы определить, от чего он погиб.

Тела отнесли к „Урагану“ и стали ждать возвращения Лукоянова. Люлёк появился точно в условленное время. Потный, раздосадованный бесполезным брожением по горам, капитан, осмотрев убитых, стал еще мрачнее. Зло зыркнул на старика:

— Обмануть хотел, „божий одуванчик“! Ну, пеняй на себя… — и уже Вадиму: — Пора сниматься. Там, за перевалом, тропа. Я посмотрел, пройти можно до самой дороги. Дело мы сделали: ребят нашли… Ты говоришь, „Ураган“ начинил надёжно?

— Нормально… Если от ПТМ „духовский сувенир“ сдетонирует, от установки ничего не останется… А что будем со стариком делать?

Люлёк помолчал, что-то обдумывая, потом крикнул переводчику:

— Золотце, деда сюда! — и когда те приблизились, приказал: — Вяжи его!

Солдат замялся, поглядывая на Колкова.

— Что ты задумал, Валера? — спросил старлей.

— Подстраховаться хочу, чтобы нас на обратном пути „бородатые“ не продырявили… Как? Об этом пусть у тебя голова не болит… Старик — моя забота. А ты забирай команду и дуй на перевал. Мы с Телло вас догоним.

— А может, зря? Отпусти старика с миром. Ну, какой он „дух“? — попытался урезонить Вадим.

По Лукоянова уже понесло:

— Послушай, Вадик! — ощерился он. — Кто здесь командует: я или ты? Я… Мне и решать, что зря, а что не зря! А ты — делай, что сказано!

Таким Люлька Колков еще не видел. Он хотел ответить столь же резко, но только покачал головой.

Уже выйдя на тропу, Вадим оглянулся: капитан и таджик ремнями привязывали стоящего на коленях старика к дверце „Урагана“. Лица аксакала не было видно, по Колкову показалось, что он молится…

…Ротный и Телло догнали отряд на седловине перевала, когда Колков приказал сделать пятиминутный привал. Люлёк подошел к Вадиму и протянул руку:

— Прости, погорячился… Что-то нашло! Понимаешь: одно к одному…

— Понимаю, — сказал Колков.

Лукоянов продолжал:

— Деду я шанс дал, если дёргаться не будет…

Договорить он не успел. Внизу, там, где остался „Ураган“, глухо, как новогодняя хлопушка, сработала ПТМ. Почти сразу, сливаясь с первым взрывом, раздался второй, более мощный. Лукоянов отвел глаза:

— Не послушался старик… Что ж, оно и к лучшему. Теперь можно смело докладывать, что „Ураган“ уничтожен. Коли, Вадик, дырку для ордена — я сам буду твоего комбата просить, чтоб представил.

…Одолели перевал и спустились к дороге без происшествий. „Броня“ — два бэтээра лукояновской роты — ждала их в заданном квадрате. Старший бронегруппы — Закатаев обрадовался им, но улыбка сошла, как только увидел, какую ношу они несут.

Пока грузили тела погибших в десантное отделение, Лукоянов связался с комдивом, доложил о результатах рейда. Выбрался из люка довольный, сообщил:

— Батя всем объявил благодарность. Возвращаемся на базу!

Назад ехали в сумерках. Лукоянов с Закатаевым на первом бэтээре, Колков — на втором. Ехать рядом с Люльком не хотелось…

Из головы у старшего лейтенанта все не шел старик, казненный у „Урагана“. Смерть старого афганца заставила по-иному увидеть, нет, не Лукоянова, а себя самого. Эта смерть еще раз вернула его к давнему расстрелу животных в его первом рейде, такому же бессмысленному и жестокому.

Возможно, Лукоянов и прав, не дав старику уйти к своим и тем самым обезопасив отход отряда. Возможно, все содеянное можно назвать военной необходимостью и забыть… Но почему он не помешал убийству, не остановил Люлька? Неужели оттого, что год назад не решился удержать солдат, стрелявших в беззащитную скотину?..