Рассказы Ляо Чжая о необычайном

– Ну, скажу тебе по правде, – ответила ей Фэн, – я, знаешь, лиса. Взглянув на твое прекрасное лицо, я вдруг почувствовала, как во мне родились к тебе любовь и обожание, опутавшие меня, как кокон, сам себя вяжущий… И вот настал, приключился нынешний день! Это власть демона страстей и от человеческой силы не зависит. Если я еще у вас тут останусь, то демон возродится с пущей силой, будет бездна и бесповоротный провал… Твое, милая женщина, счастье, елей твоей судьбы – все это совершенно прямо и идет куда-то далеко. Любить тебя, дорожить тобой – естественно и для тебя самой.

С этими словами она ушла.

Муж и жена долго стояли в оцепенении страха и от изумления только вздыхали.

Прошел год. Студент действительно победил на местном экзамене и был назначен на должность в «Лес Кистей». И вот он подал свой именной лист и явился с визитом к Фаням. Господин Фань, пристыженный и раскаивающийся, его не принял было, но студент настоятельно просил – и тогда его впустили.

Академик вошел и стал исполнять обрядность, требуемую от сына-зятя: пал наземь и с величайшим почитанием стал бить поклоны. Фань страшно рассердился, думая, что академик издевается и третирует его. Однако тог попросил разрешения у Фаня отвести его в сторону и рассказал ему все, как было. Старик не особенно-то верил и послал человека к нему на дом разузнать.

Тут он взволновался донельзя и пришел в полный восторг, но шепнул, чтобы остерегались все это разглашать. Старик боялся, как бы не случилось неожиданной беды.

Прошло еще два года. Сватавшийся магнат был уличен в незаконной протекции и вместе с отцом сослан на Ляодун, в матросы.

Теперь только Фань Одиннадцатая навестила родителей.

ИСКУССТВО НАВАЖДЕНИЙ

Покойный господин Юй в молодости был прям и честен, как рыцарь [219]. С увлечением предавался кулачному спорту [220]. Силища у него была такая, что он мог с двумя жбанами в руках высоко подпрыгивать и исполнять танец вихря.

В годы царствования, называемые «Возвышением Правоначалия» [221], он был в столице [222], куда приехал держать высшие дворцовые экзамены [223]. Здесь чем-то заразился и захворал его слуга. Юя это встревожило. Тут как раз подвернулся уличный гадальщик, о котором говорили, что он очень искусно гадает и может в точности определить человеку и жизнь и смерть. Юй решил спросить его насчет слуги.

Только что он подошел к гадателю, как тот, не дав ему еще ничего сказать, спросил:

– Скажите, сударь, вы хотите меня спросить, не правда ли, относительно болезни вашего слуги?

Юй опешил и ответил утвердительно.

– Больному-то, видите ли, – продолжал гадатель, – вреда не будет, а вот вам, сударь, может грозить беда!

Тогда Юй попросил гадать о нем лично. Гадатель взметнул гуа [224]и заявил, растерянный:

– Вы, сударь, должны умереть через три дня!

Юй долго стоял, ошарашенный этим прорицанием, а гадатель меж тем довольно развязно говорил ему:

– Вот что, сударь: ваш покорнейший слуга располагает, видите ли, кое-каким искусством в данном отношении. Уплатите мне за труды десять серебром [225], и я, так и быть, за вас отчитаюсь перед духом [226]!

Юй подумал про себя, что раз уже решено, жить ему или умирать, то разве может человеческое искусство это отвратить. Не согласился на предложение, встал и собрался уходить.

– Вот видите, – сказал гадатель, – вы жалеете денег для такого пустячного расхода… Не кайтесь же, не кайтесь!

Люди, питавшие к Юю расположение, испугались за него и дали ему совет лучше уж хоть всю мошну выворотить, лишь бы улестить гадателя, но наш герой их не слушал.

Время пробежало быстро. Наступил третий день. Юй сидел в своем помещении с серьезным видом, хранил спокойствие и внимательно глядел. Однако весь день ничего неприятного не случилось.

Когда настала ночь, он запер двери, устроил свет [227], сел в позе готового ко всему и облокотился на меч [228]… Водяные часы [229]уже шли к концу первой стражи [230], а все еще не было смертельных для него подвохов, и он уже подумывал о том, как бы идти к подушке.

Вдруг он слышит, как в оконной скважине что-то зашуршало-зашуршало… Юй быстро ринулся взглянуть и увидел, что в комнату проникает какой-то маленький человек с копьем на плече. Опустившись на пол, он вдруг стал нормального роста.

Юй схватил меч, вскочил и рубанул по нем. Удар порхнул по воздуху, не попав, куда было нужно. А человек вдруг опять стал малюсеньким и стал искать прежней скважины, желая, очевидно, убраться вон.

Юй сейчас же ударил по нему опять. Человек повалился вслед за ударом. Юй посветил на него: оказалось, – это бумажная фигура [231], разрубленная в пояснице пополам.

Наш герой уже не решался теперь лечь. Сел опять и стал ждать.