- Слушай, братан, меня Виктором зовут. Вопрос к тебе имеется. Ты по телеку правду говорил или туфту гнал на счет хреновины своей? Она что, в натуре, может людям большую пользу принести?
- Может, - тяжело вздохнул я, - но теперь это уже не имеет значения. Я не хочу больше этим заниматься.
- Короче, дело вот в чем, - мой собеседник понизил голос, - грех на мне большой. Такой большой, что душу рвет на части, жить не дает. Пошел в церковь, к батюшке. Он советует молиться во спасение души. "А еще, - говорит, - сделай что-нибудь такое, чтобы людям польза была." Просекаешь? Ты сказал, что твоя хреновина двадцать штукарей стоит? Ладно, дам я тебе бабки. Но с одним условием. Ты мне матерью поклянешься, что ни одной копейки не потратишь впустую. Только на дело. Понял? А сейчас ноги в руки, жопу в горсть и дуй сюда, на студию. Я тебя жду.
Примерно через час я спускался по лестнице из здания шестого коммерческого канала. Передо мной тихо дремал ночной город. За ним также мирно спала огромная страна. И никто, я в этом уверен, никто в этой стране не был так счастлив в этот момент, как был счастлив я. А причиной тому служили две тугие пачки стодолларовых купюр, приятно оттягивающие внутренние карманы моего пиджака.