Рассказы из сборника "Странная конфетка"

Утро встретило их первыми. На завтрак служанка с ввалившимися от усталости глазами подала им холодное мясо и сыр. Она теребила платок, накинутый поверх ночной рубашки, очевидно собираясь вернуться в постель досыпать, как только они уйдут. Но она обслуживала и новоприбывших, подавая все тот же сухой паек. И она не ворчала, пока занималась этим.

Они вышли в мир, запертый в хрупкой тьме как раз перед самым рассветом. Воздух, казалось, переливался от того, что темно-фиолетовое небо потихоньку перетекало в синеву, а звезды гасли, как огоньки задуваемых свечек.

Милон поплотнее завернулся в свой плащ и протянул:

-Холодное утро.

Она не ответила, направившись к лошадям. Мальчик-слуга стоял рядом, терпеливо поддерживая повод. Сайдра доплатила ему за это, но это было ничто в сравнении с возможностью уехать, пока никто из любопытствующих этого не видит.

Сайдра выехала вперед, пока Милон кудахтал вокруг своей лошади. Он и его лошадь привыкли следовать за Сайдрой, не зная, куда и зачем они идут. Лесная дорожка вилась, уводя их далеко от конечной цели их путешествия. Но туда, куда им надо было попасть, их не привела бы даже оленья тропа. Вдруг деревья резко закончились. Впереди было по меньшей мере пятьдесят футов расчищенного пространства. Вся земля была серой, будто покрытой пеплом. Здесь ничего не росло. Трава и полевые цветы жались к опушке и не стремились разрастаться. Посредине пепелища стояла круглая башня. Ее стрела возносилась прямо в прояснявшееся небо. Первые лучи солнца переливались на ее стенах, будто те были покрыты черной глазурью.

Башня полностью была гладкой эбеновой черной. Не было никаких швов между камнями или следов кладки, казалось, будто ее вытянули из земли уже готовой, целой. Ничто не нарушало этого черного совершенства. Не было ни окон, ни двери.

Но Себастьяна, как истинный вор, знала, что путь всегда есть. Нужно было его всего лишь обнаружить. Она прошла по пепелищу к основанию башни, сопровождаемая Милоном. Лошадей оставили привязанными к деревьям на некотором расстоянии позади. Если ни один из них не вернется, у лошадей будет шанс разорвать поводья и найти себе новый дом.

У самого подножия под ногами захрустело, будто здесь был уже не пепел, а камень. И все же, камнем оно быть не могло. Камень не становится пеплом.

-Работа демона, - шепнул ей Милон.

Она кинула, потому что чутье ей подсказывало то же самое. Зло обвилось вокруг черной башни, как удушливый саван.

Сайдра остановилась возле башни. Она положила свой щит у основания и встала на колени возле него. Она бегло осмотрела шрамы на своих руках. Некоторые были слишком незначительными, чтобы быть от ран, оставленных в сражениях.

Она расстегнула ножны, в которых лежал короткий клинок. Она достала меч, и он подпрыгнул в ее руке. Он смеялся, не четким, но ощутимым звуком.

Милон постарался отойти подальше от оголенного клинка.

Сайдра заметила это и вежливо подвинулась так, чтобы ему не было видно то, что должно было произойти. Это была одна из вещей, о которых ее бард предпочитал не петь.

-Свободная, оголенная сталь, чуешь ли ты ветер, ах… - Напевал меч.

-Перед нами большое дело, лезвие крови. – Ответила Сайдра.

-Позови меня, - прошипел меч.

-Ты, кто был Словом крови, когда мир только родился. Ты, кто был Оружием короля. Ты, кто был Художником душ и забирал жизнь героев. Ты, кто был Голодом крови и проедал себе путь сквозь армии. Я зову тебя своим клинком, я зову тебя Пиявкой.

Он расхохотался.

-Пиявка, Пиявка, я – Пиявка, я живу кровью, я жажду багровых потоков, я – Пиявка. В имени вся сила.

Сайдра пожертвовала частью души пять лет назад, чтобы дать мечу имя. Но, казалось, он до сих пор рад этому имени, Пиявка.

Милон жаловался, что это недостаточно поэтично. Но она предпочитала оставлять поэзию на его усмотрение. Ее работа состояла в том, чтобы выжить.

-Покорми меня, - прошептал клинок.

Сайдра протянула меч перед собой, оголенной сталью перед лицом. Она зажала лезвие между пальцами рук, произнося слова просьбы:

-Кормись аккуратно, Пиявка, у нас еще много работы, которую нужно сделать.

Каждый раз был момент, когда Сайдра задумывалась, возьмет ли меч столько, сколько ему причитается, или же убьет ее. Но он казался мягким в ее руках. Острое, как бритва, лезвие пустило поток крови по ее руке. Но порез был узким, неглубоким.

-Жертва принята, контакт налажен. – Отозвался клинок.

Сайдра игнорировала рану. Она заживет через пару мгновений, чтобы оставить всего лишь новый шрам. Она не стала чистить лезвие, кровь и без того была дочиста поглощена клинком. Он так питался.

Она вложила меч снова в ножны, и он напевал беззвучно сам себе, отзываясь эхом сквозь кожаные ножны. Сайдра ощупала пальцами черноту, стараясь ощутить камень . Но ничего не нашла. Это напоминало стакан из гладкого стекла, ничем незамутненного в своей идеальности.

Там ничего не было, но если дверь скрыта иллюзией, Пиявка мог бы ее отыскать. Она обнажила жужжащий меч и приказала:

-Найди для меня дверь, Пиявка.