Рассказы и завязи

— Идет… — только и сказала она тетке Наталье, сочувственно поглядев на нее.

Наталья тихонько ойкнула, лицо ее оживилось и она торопливо поправила на голове платок. Также торопливо она схватила сумку и побежала на перрон. Здесь пришлось ждать недолго.

Скоро со стороны переезда, откуда пришла на станцию Наталья и куда уходили, будто по широкому лесному коридору рельсы, показался поезд. Он остановился все ближе и ближе, на глазах увеличиваясь и оглашая окрестность веселым шумом. Перед самой станцией поезд низко, протяжно гуднул и вот уже, обдав Наталью и всех, кто стоял на перроне, порывом ветра, почти не сбавляя скорости, понесся вдоль станции. Наталья растерянно смотрела на мелькавшие перед ней вагоны, платформы и ее неожиданно обожгла мысль, что поезд и не думает останавливаться.

— Мама-а-а!.. — скорее почувствовала, чем услышала она вдруг сквозь грохот и лязг поезда голос сына и, повернув голову в сторону последних вагонов, увидела в дверях теплушки своего Сережку, совсем рядом, в двух метрах от себя.

Он стоял среди таких же, одинаково одетых ребят, но Наталья сразу узнала сына по лицу.

— Сынок! — закричала Наталья и вдруг побежала по перрону за поездом, не отрывая взгляда от сына.

— А тот, улыбаясь, что-то кричал матери и махал ей зажатой в руке пилоткой.

— Батюшки, да что это… Батюшки, да что это… Господи… — причитала Наталья, маленькими шажками в больших резиновиках семеня по перрону и, видно, все еще не веря в происходящее.

Добежав до края платформы, она бессильно опустилась на землю и заплакала…

Вчерашний милиционер подошел к тетке Наталье, взял ее сумку, заботливо помог ей подняться и, как мог, стал успокаивать ее.

— Господи, — твердила Наталья, — да как же это… Ведь все поезда раньше тут останавливались. Что же теперь-то?

— Эх, мать, — объяснял ей милиционер, ведя Наталью под руку по перрону. — Раньше здесь паровозы ходили да тепловозы, а теперь поезда идут на электротяге. Не каждый здесь теперь и стоит. Поняла?

Наталья согласно кивнула головой и остановилась против дверей вокзала, но в здание не пошла.

— А все-таки я не зря сходила-то. Не зря ждала, — неожиданно и как-то довольно вдруг заговорила тетка Наталья. — Я ведь Сережку сейчас видела. Я ведь сына встретила… Нет, не зря…

Она облегченно вздохнула, улыбнулась, поблагодарила милиционера, дежурную по вокзалу, оказавшуюся тут же и пошла по шпалам в сторону переезда. В такт ее шагам покачивалась за спиной тетки Натальи старенькая, потертая дерматиновая сумка, из которой одиноко торчало горлышко бутылки, заткнутое пробкой из газеты.

Расскажи мне про Париж

— Здорово, господа!

— А у нас не все господа, есть и хорошие люди.

(Русская народная поговорка)

Вернувшись из командировки в дальний район области, журналист Александр Иваныч Сушилов утром по привычке пришел в редакцию отчитаться за поездку, хотя его никто и не торопил.

Старый газетный волк, Александр Иваныч года полтора назад ушел на пенсию, но продержался на ней неделю. Его службу длиною в сорок лет государство оценило в двести восемьдесят семь рублей в месяц. Правда, была в семейном бюджете еще и меньшая пенсия жены, бывшего библиотекаря, но ее хватало только на оплату квартиры с телефоном, и Сушилов, чтобы не сесть на хлеб и воду, решил еще поработать.

Но идти опять в штат редакции ему не хотелось. В газету пришли новые люди — господа, и в основном молодые «с улицы», мало что слышавшие о журналистском образовании, ну, а о журналистской этике и понятия многие не имели.

Редактор газеты Володя Паншев, давний знакомец Александра Иваныча, взял его работать по договору, и это устраивало обоих. Редактора, что в газете будет трудиться честный и надежный журналист, а Сушилова то, что он становился вольной птицей и сам решал, о чем писать и куда лететь.

С тех самых пор и колесит, как в прежние молодые годы, Александр Иваныч по районам необъятной области, в том числе и в свои родные места заглядывает. А там, в деревне, в шестнадцати километрах от райцентра, живет его восьмидесятилетняя мать.

Раньше Сушилов ездил к матери едва ли не каждую неделю. Три-четыре часа на поезде, а потом на автобусе, немного пешком — и он в родном доме на берегу речки Пашмы. Но с недавних пор цены на поезда и автобусы так подскочили, что на одни билеты уходила треть его пенсии. Ездить к матери Александр Иваныч стал намного реже, а потом и вовсе перевез мать к себе, но та, пожив неделю в четырех стенах его квартиры на седьмом этаже многоэтажки с лифтом, вдруг заскучала и заявила сыну: «Вези меня обратно».

Обратно — это значит к соседке Шуре, к подруге Вале, к сестре своей Надежде, а еще к речке, к лесу, к родной избе и печке. В деревне много одиноких старух мужья их поумирали или еще в войну погибли, а детей разбросало время по свету.

У Сушилова была еще сестра Ольга, но та жила с мужем в Хабаровском крае, редко сюда приезжала, а теперь и вовсе стала как отрезанный ломоть.