Рассказы и стихи для детей

– Ты знаешь, что такое скрипка? Скрипка – это душа, это песня, это твоя жизнь! Тебе, конечно, пока этого не понять. Но ты должен знать одно, что если ты хочешь быть музыкантом, то на инструменте надо играть и днем, и ночью… Ты хочешь быть музыкантом?

Мне вспомнился вчерашний день. После школы мы с Митькой побежали  играть в хоккей. На льду собралась вся наша дворовая команда. Играли двор на двор.

Митька забил три шайбы! Он вообще сильно играет в хоккей. Ну, а я стоял на защите и тоже старался не пропускать. Выиграли со счетом 5:2. И если бы меня не позвала бабушка, мы обязательно забили еще !

Было уже темно. Я вспомнил, что надо делать уроки. А главное, на завтра мой учитель по музыке, Лев Моисеевич, задал выучить сонату и какую-то «Старинную французскую песенку». Эта музыкалка и эта скрипка не давали мне спокойно жить. Вместо того, чтобы играть с ребятами в хоккей, я вынужден был учить эту дурацкую сонату. Но делать было нечего! И, волоча за собой  клюшку, я пошел домой.

Когда я вошел в квартиру, в нос мне ударил вкусный запах пельменей. Я понял, что нестерпимо хочу есть.

– Раздевайся и скорее руки мыть. Будем ужинать! – услышал я голос бабушки из кухни.

А вскоре она и сама появилась с полотенцем в руках.

– Господи, какой же ты мокрый, вспотевший! А шапка-то где?

– В кармане, в пальто – шмыгнул я носом, отстегивая коньки и снимая мокрые ботинки.

В кухне было тепло и вкусно. Дымились горячие пельмени и банка с густой сметаной призывно смотрела на меня. Что за удовольствие, вот так прийти со школы, после удачно сыгранного матча и наесться до отвала пельмешков!

Моя бабушка готовила пельмени всегда сама. Для бабушки это был целый ритуал. Нас с дедом подпускали к процессу готовки только тогда, когда надо было их лепить. Налепив огромное количество пельиеней, бабушка какую-то часть ставила варить, а остальные убирала в морозилку.

За столом меня так разморило, что ни на уроки, ни на сонату сил уже не было.

– Ну, всё, поел, давай за уроки. Ишь, раскраснелся! Смотри не заболей – она прижалась губами к моему лбу – Давай, иди, иди. Поди уроков полно! Дед, иди посмотри, что там ему задали.

– Я сам, ба!

– А завтра еще музыкальная школа – вставил свой голос дедушка. – Лев Моисеевич опять будет выговаривать… Ну что поделаешь с этим мальчишкой! Вот мать с отцом приедут, они быстро его в чувства приведут…

Я пошел в свою комнату, сел за стол и стал смотреть в окно. За окном было темно и только белые пушистые снежинки легко и плавно опускались вниз на карниз подоконника.

– Смотри, он и впрямь заснул. Сережа, Сережа, открывай глаза и за уроки. Уже восемь часов.

Хорошо, что мне надо было делать только математику и русский. Решив задачи и написав упражнение, я нехотя покосился на футляр для скрипки. Представил, как открываю этот злополучный футляр… открываю этот футляр… А там ничего нет!

– Ну что там у тебя, Сережа? Честное слово, теперь после школы сразу домой и делать  уроки. Больше не поддамся твоим уговорам – бурчала бабушка на кухне.

Дед сидел в зале на диване с газетой в руках и поглядывал через открытую дверь на меня.

Пришлось открывать футляр и доставать скрипку. Поставив ноты на пюпитр, я провел смычком по струнам…

***

Лев Моисеевич взял скрипку. Прижав ее подбородком к груди, проверил звук и слегка подтянув струны, легонько коснулся их смычком. Скрипка запела. Она пела легко и красиво, как будто только ждала того момента, когда сможет выдохнуть всё, что в ней накопилось.

– Понимаешь, Сережа, скрипку надо любить. Или не брать в руки совсем. Мой дед и отец – тоже  играли на этом инструменте. Отец родился в далеком украинском селе. Еще до войны. Во время войны он был чуть старше тебя. Ему было 10 лет, когда к ним в село пришли немцы. И всех, старых и малых, кто мог ходить и не мог, всех стали сгонять в большой амбар на краю села.

Вот и к ним в хату вошел немецкий офицер. Вошел в тот момент, когда мой папа играл на скрипке. А его родители сидели на скамье и слушали как он играет. Они знали, что немцы уже в селе. Слышали за окном крики и стоны. Слышали выстрелы и лай собак. И эта игра на скрипке была для них минутой прощания друг с другом.

Офицер, угрожая пистолетом, приказал всем выходить на улицу. Родители первые поднялись и направились к выходу. За ними шел мой отец. В руках у него была скрипка. Немецкий офицер разозлился:

– Я приказал ничего с собой не брать – сказал он, коверкая русские слова.

Но мой  отец ещё крепче прижал к груди скрипку.

Офицер вырвал из его рук инструмент и стал осматривать со всех сторон. Затем вернул скрипку мальчику и крикнул

– Играть!

Напуганный немецким офицером, отец взял скрипку, смычок и стал играть.

Скрипка в его руках плакала и стонала, смеялась  и билась в истерике…

Мать стояла, закрыв мокрое от слёз лицо руками. По лицу отца тоже текли слёзы.

Даже офицер не выдержал и крикнул:

– Все! Довольно! Schnell, schnell, geh! (быстро, быстро иди!)

Не известно, что с ним, немецким офицером, случилось в ту минуту, но неожиданно, впихнув отца в хату, он тихо сквозь зубы сказал: