Рассказы и сказки

— А ты думаешь, мы глупенькие? Нам в классе учительница Октябрина Серафимовна чешскую сказку читала, «Двенадцать месяцев» называется. Там одна девочка зимой все месяцы сразу видела. А потом Октябрина Серафимовна объяснила нам, что всё это глупости и лето никогда с зимой не встречается. И вообще школьницам стыдно верить сказкам про всякое такое и про деда-мороза.

Бабушка чуть совсем не расплакалась.

— Ахти, вот горе мне! Как же теперь без сказки-то жить будете? Слышь, Гервасьич, совсем сказка потерялась!

Дед рассмеялся.

— Сказка-то потерялась? Никак! Разве что у ихней Октябрины у Серафимовны. А мы с внучкой в одночасье её найдём, сказку. Утром же, внученька, и сходим с тобой за ней.

— Всё равно не поверю, — храбрилась Майка.

— Своими глазами увидишь. Утро-то вечера мудренее…

— Не-ет! — сказала Майка.

Весёлая новогодняя ёлка не удалась. Расстроенная бабушка весь вечер то и дело прикладывала к глазам кружевной платочек. Дед Иван Гервасьевич задумчиво курил из старой, длинной-длинной трубки.

Майка еле дождалась, когда, наконец, с ватного деда-мороза сняли мешок, а из мешка вынули куклу с закрывающимися глазами, кукольный сервиз, лото с картинками из сказок, красную шапочку, маленького мишку из золотистого плюша — и всё это подарили ей. Потом Майка поблагодарила деда с бабушкой, простилась с ними и отправилась спать.

— Вставай, внученька, вставай! — будил дед. — Встречай первое утро года. «Мороз и солнце — день чудесный!»

— Я не маленькая, — спросонья бубнит Майка. — Чудес всё равно не бывает…

— Конечно, ты большая, — соглашается дед. — Да ведь большим чудеса ещё больше надобны, чем детям. Вставай-ка, вставай! Куда я тебя поведу-то!..

— А куда, дедушка?

— Пойдём мы с тобой к лешачку в гости. А живёт он не за горами, не за долами — рядом с нами: там, где лето с зимой встретились, — в зимнем, значит, летечке.

— Глупости какие!.. — говорит Майка. — А он очень страшный?

— Лешачок-то мой? — смеётся дед. — Да он росточком не больше сосновой шишки. А сторож леса что надо! Первый мне помощник.

— Ну, ладно! — соглашается Майка.

Быстренько оделась, чаю напилась, и они с дедушкой пошли. Солнце зашло за тучки. С неба начали медленно-медленно опускаться, порхая, большие снежинки. Вошли в лес. Остановились. Дед вынул из кармана платок.

— Ну, внучка, теперь я завяжу тебе глаза. Сказка любит, чтобы с ней в жмурки играли. Вот так, — сказал дед, завязав платок у внучки на затылке. — Только по-честному: не подглядывать! Давай лапку, я тебя поведу.

Долго ли, коротко ли шли дед с Майкой, усадил её дед на какую-то лавочку и спрашивает:

— Слышишь ли?

— Слышу, дедушка.

— Что слышишь?

— Вроде как водичка плещется.

— Она и есть.

— Это ты нарочно так делаешь… Зимой лёд.

— А тут — летечко! Мы уже пришли. Снимай повязку.

Майка стянула с головы платок и ахнула.

Они с дедом сидят в беседке среди леса, с крыши свисают сосульки, а внизу под ними весело бежит речка в зелёных берегах. С неба летят снежинки, но долетают только до половины большой ели — и исчезают, тают на лету… На зелёных лапах ели нет снега. И речка плещется, как летом. На дне её зелёные длинные травы колышутся, колышутся — косы русалкины! По берегам — изумрудная травка-муравка. Вот подорожник. И вереск в лиловых цветочках.

— Деда! — шепчет Майка. — А кто это там, на ветке, над речкой?

— Птичка-то? — так же шёпотом спрашивает дед. — С толстой головой и длинным носом?

— Птичка?! Это — ёлочная? Никогда не видела таких красивых! Ай!.. Она кинулась вниз головой! Она утопилась?

— Что ты, что ты, внученька! Это зимородок, водяной воробей. Вон вынырнул! И рыбка в клюве. Семицветная птичка из сказки.

— Правда? — всё шёпотом спрашивает Майка.

— Конечно же! Эта сказка — чистая правда. А ты под ёлку-то под ёлку глянь! Видишь пенёк под ней? Он был пустой внутри, а мой лешачок в нём домик себе устроил. Видишь крылечко-колечко из тонких еловых веточек?

— Вижу, дедушка, вижу! Ой! Кто это из пенька выскочил? Не то мышка, не то птичка! Коричневенькая! И хвостик торчком.

— А это и есть мой помощничек-лешачок. Подкоренничок-птах. Ещё задери-хвостом прозывают. Он боевой. Вишь, вишь — на елушку вспорхнул. Солнышко, гляди, вышло. Сейчас, значит, запоёт.

Вот — слышишь?