Рассказы и сказки

- А я чего? Нет, говорю, господин нарк, не имел ты мою мать, ошибаешься.  Тогда бы ты был моим папой, который умер от цирроза в звании майора. Вот так вот. А на той неделе на допрос ходил на зону. Ну, там по делу моему одному надо было. А этот черт, которого допрашивал, он спидозник. Кукушка совсем отъехала у чувака. И я пишу, вдруг он хоп! – и перестал говорить. Смотрю – он глядит на меня и скалится. А ты, говорит, симпотный мальчишка. Давай-ка я тебя укушу. Будем умирать вместе, как рабочий и колхозница.

- А ты? Страшно?

- Конечно, страшно. А только сам понимаешь: струсишь – и правда укусит. Усмехнулся, говорю, ну, пошутили и будет. Так вроде и отошел. А еще, майор вызывает из собственной безопасности, там, короче, на обыске в одной хазе взяли пять кило ханки. И в протоколе стоит пять кило, а фактически вышло четыре. В контору привезли, стали смотреть – нету! Исчезла ханка.

- А как так вышло?

- А хер его знает. Ну и майор говорит: я, мол, знаю, что не ты помыл ханку. Но зато я знаю стопудово, что тебе известен преступник! Ты ведь, товарищ старший лейтенант, прекрасно знаешь этого обортня в погонах. Скажи, будет тебе бочка варенья и корзина печенья, а то на тебя дело заведу. А нас там четверо было: я, Леха-капитан, и два летехи. А я-то ведь знаю, что это Леха-капитан спер, а протокол вел там Денис, рыжий черт, Леха не успел ничего переделать.

- Ну, и ты чего?

- Чего. Не знаю, говорю, товарищ майор, о чем вы говорите. Лехе-то чего страдать. У него двое детей, а зарплата только на пятьсот рублей больше чем у меня. Да еще новый начальник придумал по вторникам строевую подготовку. Маршируем, песню поем «Распрягайте, хлопцы, коней». Не в шесть нужно вставать, а в пять. И так по учебной тревоге вставали в три ночи, а тут еще и строевая. А еще захват был в на прошлой неделе, Саньке, может, помнишь его, он на Новый год у меня еще на гитаре играл, бошку топором отрубили. Устал я, Игореха. Устал. Надоело все. И денег еще нет, обещали сложность-напряженность повысить, да так и наврали. Всех одноклассников своих почти пересажал, кто сам не подох – все скололись!

- Санька, ну, увольняйся тогда, иди на нормальную работу! Рисуй, сколько хочешь – кто запрещает-то! Или садовником иди, или на шоколадную фабрику конфеты дегустировать.

- Не знаю. Не люблю я конфеты. Зубы от них болят.

- Закусывай, закусывай.

- Эх, Игорь-Игорь, всегда ты везучим был. И жена у тебя такая красавица, и сын вон родился, и работа у тебя, блин, интересная, и бабло огребаешь лопатой… И квартира у тебя есть, а я в этой дыре прозябаю… Я не то, чтобы это, Игорях, я тебе по-хорошему завидую, по-светлому.

- Ну чего ты говоришь, Санька! Мы с тобой же вместе учились! Оценки одинаковые были. Я же тебя не заставлял в ментовку идти работать! Мне ведь тоже предлагали, но я-то отказался. А тебе тоже предлагали на завод идти, но ты отказался. Ну что, ты не знал, что в ментовке не платят ни хрена?

- Знал.

- Знал, что там говно будет?

- Знал. Да Игорюха, знаю я все. Знаю – сам все это я выбрал. И ты сам все выбрал. Непонятно только, почему так получается – что все у меня через жопу кувырком. Я ведь вроде правильно все делаю. Поменьше, поменьше – до рубчика лей, до затемнения. И должно быть как,  я – старший лейтенант уголовного розыска, людей, блин, защищаю, ранен был два раза. И что? Толку что? Народ нас, ментов, ненавидит. Государство нас ненавидит…

- А поче…

- Не, не перебивай! Ненавидит – если бы оно к нам относилось, как мы того заслуживаем, мы бы ой не так жили!

- Зря ты так, Саша. Государство всех ненавидит. И пенсионеров, и бюджетников, и нас, сельхозников. Все в дерьме живут. Все подвиг совершают. Неоплаченный.

- Сельхозники на ножи воровские не ходят. С человеческими отбросами не беседуют сутками. В кабинетах тюремных не ночуют.

- Задрал ты уже, Саша! Зато сельхозники чеченов из тюрьмы в школы не пропускают. Сельхозники с винтарями своими стоят потом возле школ, на ментов любуются!

- Игорь, ну зачем ты по больному режешь? Я, что ли, чеченов пропустил? Что, мои друзья в Чечне не воевали? Что, их в гробах не приносили оттуда? А ты видел эти гробы, а? А я видел, запаянные, как банки консервные. Тяжеленные.

- Это работа ваша! Ты знал куда шел. А дети в школу шли! И детские гробы намного легче ваших весят.

- Ладно, что мы это… Все я понимаю, Игорек. Все всё понимают. Давай выпьем лучше.

- Ой…Плесни мне сочку еще. Саша, мне ведь жалко тебя. Пропадешь ты здесь. Бросай свою ментовку нахрен, бросай! Это ладно, когда дед мой там служил, светлый образ дяди Степы, Анискина и Знаменского все вершил. Офицер милиции тогда королем был! А сейчас – ну все же понимают, кто виноват, почему чечены вместо тюрьмы на лихом коне оказались. И почему таджики средь бела дня наркотой торгуют. Взятку сунул – и все в порядке.