Рассказы и повести

— Шарики у тебя работают? — хмуро спросил Борис. — Там сено горит, а она «краси-иво»… Нашла чего хорошего.

— Я и не говорю, что хорошо. Просто красиво, — спокойно сказала Валька. — Ничего не понимаешь…

— А так не бывает, чтобы плохое и красивое! — громко вмешался Юрик. Он почувствовал, что можно поспорить. И повторил: — Не бывает!

— Бывает, — тихо сказала Валька.

— Ну и глупо!

Спора не получилось. Но молчать Юрик не хотел. Когда молчишь, сильнее делается тревога.

— Теперь не потушишь. Еще и лес загореться может. Или хлеб на полях.

Борис подумал и произнес:

— Поля за насыпью. Через железную дорогу огонь не пойдет. А за лесом воздушные патрули следят. С парашютами.

— А чего сено не вывозят? — спросил Юрик.

— Не успели, значит. И машины все на уборочной.

Снова запылал стог. Если говорить по-честному, Юрику тоже нравилось смотреть, как они горят, но он ни за что бы не признался в этом, раз Борис недоволен. И со злостью сказал:

— Какой-то дурак окурок бросил, вот и пошло…

— И никакой не окурок, — своим протяжным голосом заговорила Валька. — Это все от метеорита загорелось. Мне рассказывали.

— Кто тебе рассказывал? — огрызнулся Юрик.

— Ну, Алешка рассказывал.

— Слушай ты его больше, — сказал Борис. — Он наговорит… Тоже вот сказал сегодня: «Один часик покатаюсь». Теперь ищи ветра… Ночь уже скоро.

— Слышь, Борь, — вкрадчиво заговорил Юрик, — он ей всякую чепуху насочиняет, а она верит. Тогда тоже какую-то горушку в лесу увидели говорит, что курган. И потащил ее клад искать. А нашли, знаешь, что? Ха…

— Да ну тебя, — сказал Борис.

— А про метеорит все равно правда, — вздохнула Валька. — Вы ничего не знаете, потому что спали, а Алешка не спал и все видел, как звезда упала на болото, видел. А утром уже горело.

— А нам почему не сказал? — спросил Борис.

— Он только ей одной про все говорит, — невесело хихикнул Юрик. — Невесте своей.

— Болтун несчастный! — печально сказала Валька. — Хоть бы полечил язык свой длинный, что ли…

Борис повернулся к ней.

— Может, он этот метеорит искать поехал?

Валька встревоженно заморгала.

— Я не знаю. На велосипеде разве можно туда?

— Туда никак нельзя, — вмешался Юрик. — В торфе такие ямищи выгорают. Бухнешься туда и в горячем пепле задохнешься.

— Брехня! — отрезал Борис.

— Если бы брехня!.. — сказал Юрик тихо и серьезно.

Еще один стог вспыхнул ярким, бездымным пламенем. Свет долетел до чердака и выхватил из темноты ребячьи лица. Толстогубый белобрысый Борис сидел насупившись. Круглое Юркино лицо было уже не насмешливым, а обеспокоенным. Валька смотрела прямо перед собой и грызла кончик тоненькой светлой косы. И вдруг побежала по Валькиной щеке блестящая точка — слезинка.

— Еще чего! — разозлился Борис. — Пореви еще. Ладно, что матери нет, а то бы уже на два голоса…

— А почему ее нет? — спросил Юрик, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Дежурит на станции. Она всегда дежурит по пятницам.

Валька выпустила из зубов косу.

— Сегодня пятница?

— Привет! — сказал Юрик.

— Я знаю, — быстро заговорила Валька, — он на реку уехал. Ой, что бу-удет…

— Что «бу-удет»? Почему на реку? — закипятился Юрик.

Но Борис уже вскочил. И первый спустился по лестнице.

— В какую сторону? — спросил он на ходу.

— Где обрыв. К сухой сосне, — тяжело дыша, сказала Валька. Она еле поспевала за мальчишками.

— Всего-то километра два, — тихо проговорил Борис. — Сто раз можно было съездить.

— Думаешь, потонул? — брякнул Юрик.

— Да помолчи! — крикнул Борис.

Улицу прошли быстро. Потянулся луг. Пересекли шоссе. Асфальт был еще теплый.

Желтые ромашки светились в темной траве. Круг земли, очерченный горизонтом, был уже укрыт сумерками. Небо на юго-востоке тоже стало густо-синим, ночным. Но северо-запад оставался зеленовато-желтым, и на светлом небе рисовалась черная сосна с голыми кривыми сучьями. Там был обрыв над рекой.

— Зачем его туда понесло, Алешку твоего? — сквозь зубы спросил Борис у Вальки.

— Твоего!.. Я, что ли, знаю, зачем… Он «Рахманинова» провожать поехал.

— Кого?

— Ну, теплоход…

Борис плюнул на ходу.

— Хоть бы я что-нибудь понимал.

— У них всякие свои тайны, — забегая вперед, торопливо заговорил Юрик. — Он ей про все рассказывает. А нам ничего.

Валька всхлипнула:

— Я, что ли, виновата?

Разве она была виновата в том, что ей, а не им все рассказывал Алешка?

Прошлым летом было не так.

Он тогда тоже все каникулы прожил у них. Мать Вальки и Бориса была хорошей подругой Алешкиной матери — тети Гали. Она давно звала «свою Галинку» приехать в поселок, где лес и река и совсем как на даче, но Галинка не могла и второе лето подряд присылала вместо себя сына.

В том году они все пошли встречать его — мама, Борис, соседский Юрка. И она, Валька, пошла.

Он вышел из вагона, маленький, тщательно причесанный и чисто умытый на дорогу, в аккуратном сером костюмчике и черном беретике на затылке…

Ну и что же, что она подумала, будто Алешка красивый? Ведь никто этого не знал.