Рассказы и повести

– Врёшь, Беспалый! У меня тоже белая булка, и я тоже её просто с водичкой разминаю… Сижу я от тебя в пяти метрах, забрасываю туда же почти, куда и ты, но ты-то ловишь! У тебя уже штук пятнадцать!»

– Двадцать девять, – Дед как раз вытащил ещё одну.

– Тем более! А у меня – хоть бы раз клюнуло!

– Ну нет тут никакого секрета…

– Дед! Не нервируй меня… – электрик Ромка вскочил и нервно забегал между жидкими кустами колючих акаций, – Хочешь, я у тебя куплю удочку?! Червонец дам, хочешь?

– Рома, ты не суетись, присядь, давай. Я тебе кое-что скажу.

Ромка, который за пять минут до этого матюкаясь ломал свои снасти, с готовностью присел возле Деда на камешек.

– Прежде чем покупать, – Дед пристально посмотрел на него, – Надо снасть испробовать, правда?

– Правда, – отозвался Роман.

– Вот давай и садись на этот ящик, я тебе удочку дам, и будешь пробовать.

Рыбаки, располагавшиеся неподалёку по обе стороны от Деда, с интересом наблюдали. Некоторые даже забыли про свои удочки, так было любопытно.

Через час, примерно, когда у Беспалого в садке уже места для рыбы не оставалось, Роман снова не выдержал: «Дед! Но это же просто… Ты колдун, что ли?! У меня ведь ни одной!» Взвился и, позабыв, что держит чужую удочку, чуть не сломал её об колено.

– Врёшь, Беспалый! Нельзя тут без секрета!

– Рома! Ты не кричи! Положи удочку, а потом будешь руками махать.

Роман, опомнившись, послушно положил снасть, но продолжал трындеть: «Почему ты такой жадный?! Скажи, Дед, жалко тебе, что ли? В чём секрет?»

– В том секрет, Рома, что ты на мою удочку, с моей наживкой, сидя рядом со мной, не поймал ничего. А почему это? Не знаю.

– Опять сказки мне рассказываешь? Секрета нет у него! И я ведь про то же: на твою удочку, с твоей наживкой, рядом с тобой – и ни фига у меня нет, а у тебя – полный садок! Как это понимать?! Нет секрета?! Сказочник ты, Дед! Тебе на радио надо выступать – будешь сказки детишкам рассказывать.

– Ну, сказок я не знаю… И секретов никаких я не знаю… А знаешь, помню я легенду, даже не одну. Вот, будет время – расскажу.

Погасла утренняя зорька, небо из бирюзового незаметно стало белесоватым и на всё видимое пространство обрушился беспощадный летний зной.

Рыбаки давно уже свернули свои снасти, но никто не спешил домой, никто не выглядывал подходящий к недалёкой остановке маленький пыльный автобус, который обыкновенно поджидали с нетерпением.

Все собрались под огромной акацией, дающей призрачную спасительность от палящего белого солнца, и слушали Деда.

– Вот читал ты описание «спидолы»? – обращался Дед к кому-то из них, – Не читал. А что там сказано? «В данном приёмнике триммеры КВ диапазонов заменены на конденсаторы постоянной ёмкости». Вон, Лёха, – Беспалый указал на расположившегося поодаль рыбака, – У нас специалист в радиотехнике. Ему это понятно, как яичница: приёмник может принимать радиоволны только определённых частот и не ловит другие диапазоны. Так, Лёша?

– Так, – отозвался тот.

– Таким, вот, образом, – продолжал Дед свою повесть, – Лично я на Колыме переделал сотни, если не тысячи «спидол», которых прислали в качестве поощрений чукотским оленеводам, рыболовам, охотникам это в середине шестидесятых было.

То есть изначально прислали их нормальными, в настоящем, так сказать, виде, с триммерами, ты меня извини за научное слово.

И стало это началом великой смуты.

А почему стало? А потому, что чукотские оленеводы и старатели, крутили ручки настройки коротких волн и очень даже запросто ловили бередящие разум передачи запредельных радиостанций, расположенных в непосредственной близости от границ нашего великого государства, в растреклятой ихней Америкляндии.

– А причём тут Колыма, при чём Чукотка? Ты, Дед, что, был там? – подал голос кто-то из слушателей.

– Я там не был, – Дед вздохнул, – я там сидел… Сначала в лагере, потом не поселении… Но ты меня не отвлекай, я ведь о другом. Ты, вот, про чукчей только анекдоты слышал, а чукчи – это… – он помолчал немного, подыскивая нужные слова, – очень гордый народ, народ прекрасных мастеров-художников, косторезов, народ великих воинов, народ поэтов и сказителей.

Знаете, как они себя называют? Луораветлан, это значит «настоящие люди».

В анекдотах твоих, – повернулся Дед к Роману, – чукчи наивные, бесхитростные, недалёкие. А вот тебе. Слушай.

Жил да был в незапамятные времена Нуртутэгийн. Кочевал по тундре, выпасал оленей. Стойбище Нуртутэгийна, однако, большое было. Очень большое. Много оленей было у Нуртутэгийна.

Большие праздники устраивались в стойбище, собирались луораветлане не только из окрестных стойбищ, даже из-за моря приезжали гости на быстрых своих упряжках. Зверя привозили, угощения привозили, девушек привозили, чтобы жениха достойного сыскать, юношей привозили, чтобы найти невесту.

Хорошо, однако, было на этих праздниках.

Шаманы камлали, призывая удачу, лечили недуги. Много жертв богам приносилось. Очень боги были сыты. Шибко хорошо им было, и потому, однако, хорошо помогали боги Нуртутэгийну.

Лихие каюры состязались на праздниках, борцы, лучники.