Рассказы и очерки

Ночью доктор Гольдберг совершил еще один рейд по Праге. Он обошел все кабаки и злачные места, где когда-то кутил Бенда, заглядывал во все укромные уголки, но Бенды нигде не было. Утром доктор вдруг побледнел, сказал себе, что он идиот, и бросился в гараж. Вскоре он был в управе одного из загородных районов и потребовал, чтобы разбудили начальника. На счастье, оказалось, что тот - пациент Гольдберга: доктор некогда собственноручно вырезал ему аппендикс и вручил на память в баночке со спиртом. Это отнюдь не поверхностное знакомство помогло доктору без задержки получить разрешение на эксгумацию, и уже через два часа он, вместе с недовольным всей этой затеей районным врачом, присутствовал при извлечении из могилы трупа неизвестного бродяги.

- Говорю вам, коллега, - ворчал районный врач, - что им уже интересовалась пражская полиция. Совершенно исключено, чтобы этот опустившийся грязный бродяга мог быть Бендой.

- А вши у него были? - с любопытством осведомился доктор Гольдберг.

- Не знаю, - был сердитый ответ. - Но разве можно опознать его сейчас, коллега! Ведь он месяц пролежал в земле...

Когда могила была вскрыта, Гольдбергу пришлось послать за водкой, иначе нельзя было уговорить могильщиков вытащить и отнести в покойницкую то невыразимо страшное, зашитое в мешок, что лежало на дне могилы.

- Идите смотрите сами, - бросил районный врач Гольдбергу и остался на улице, закурив крепкую сигару.

Через минуту из покойницкой, шатаясь, вышел смертельно бледный Гольдберг.

- Пойдите посмотрите! - хрипло сказал он и пошел обратно к телу. Указав на то место, которое когда-то было головой, он оттянул пинцетом остатки губ, и оба врача увидели испорченные черные зубы.

- Хорошенько смотрите! - сказал Гольдберг, вводя пинцет между зубов и снимая с них черный слой. Открылись два безупречно крепких резца.

Больше у Гольдберга не хватило выдержки, и он, схватившись за голову, выбежал из покойницкой.

Вскоре он вернулся, бледный и невероятно подавленный.

- Вот они - эти "гнилые зубы", - сказал он тихо. - Черная смола, которую артисты налепляют себе на зубы, когда играют стариков и бродяг. Этот оборванец был актером, коллега... Великим актером! - добавил он, безнадежно махнув рукой.

В тот же день доктор Гольдберг посетил фабриканта Корбела, крупного мужчину с тяжелым подбородком.

- Сударь, - сказал ему доктор Гольдберг, сосредоточенно глядя сквозь толстые стекла очков. - Я пришел к вам по делу актера Бенды...

- А! - отозвался фабрикант и заложил руки за спину. Значит, он нашелся?

- Отчасти. Я полагаю, вам это будет интересно хотя бы потому, что вы хотели ставить фильм с его участием... вернее, финансировали этот фильм.

- Какой фильм? - равнодушно спросил громадный мужчина. Ничего об этом не знаю.

- Я говорю о том фильме, - упрямо продолжал Гольдберг, в котором Бенда должен был играть бродягу... а ваша жена главную женскую роль. Собственно, все это делалось для госпожи Корбеловой, - добавил он невинно.

- А вам до этого нет никакого дела! - проворчал Корбел. Наверное, Бенда наболтал... Пустые разговоры. Что-то в этом роде, возможно, и предполагалось... Вам Бенда рассказывал, да?

- Нет, ведь вы велели ему молчать. Все держалось в полнейшей тайне. Но дело в том, что Бенда в последнюю неделю своей жизни отращивал бороду и волосы, чтобы выглядеть настоящим бродягой. Он был взыскателен к таким деталям, не правда ли?

- Не знаю, - отрезал хозяин. - Что вы еще хотите сказать?

- Так вот, фильм должны были снимать второго сентября, не так ли? Первая съемка была назначена в Кршивоклатском лесу на рассвете. Бродяга просыпается на опушке... в утреннем тумане... отряхивается от листьев и игл, прилипших к лохмотьям... Представляю себе, как мастерски Бенда сыграл бы это. Он оделся в самое скверное рванье, которое лежало у него на чердаке в корзине. Потому-то после исчезновения весь его гардероб и оказался в целости. Удивляюсь, почему никто не обратил на это внимания. Можно было рассчитывать, что он выдержит костюм бродяги в точности, вплоть до веревки вместо пояса. Точность костюмировки - это был его конек.

- Что же дальше? - спросил высокий человек, все больше отклоняясь в тень. - Я, собственно, не понимаю, зачем вы все это рассказываете мне.

- Потому что второго сентября часа в три утра вы заехали за ним на машине, - упрямо продолжал доктор Гольдберг, - наверное, это был не ваш собственный, а наемный автомобиль и наверняка лимузин. Правил, мне думается, ваш брат, он спортсмен и надежный сообщник. Подъехав к дому, вы, как было условлено с Бендой, не поднялись в квартиру, а дали сигнал. Вышел Бенда... вернее, грязный и заросший оборванец. "Поспешим, - сказали вы ему, - оператор уже должен быть на месте". И вы поехали в Кршивоклатхжий лес.

- Номер машины вам, по-видимому, неизвестен? - иронически осведомился человек в тени.