Рассказы Евг. Гославского

Учитель Никита Иванович («Невзначай») – человек, как выражается сам автор, «странный».

Сын лакея и крестьянки, продававшей за деньги свою любовь обитателям помещичьего дома, с детства жертва всевозможных унижений, с детства «больной самолюбием», оторванный от своей родной крестьянской среды и не приставший вполне к лагерю интеллигенции, мечтавший о самой плодотворной просветительной миссии и разочаровавшийся в своих надеждах, тяготившийся своим положением, потому что не встречал нигде ничего, кроме, «всяческих поношений», он в глубине своего душевного мира лелеял одну странную idИe fixe, берег в своем сердце одну «святыню».

«Да-с, святыня была и у меня, – исповедуется он, – одна единственная, и тем дороже она была для меня. Всякие унижения… как бы это сказать?… Ну, всё равно: всякие лишения, нужду, все я переносил покорно. Одного я боялся… нет, одно я оберегал, хранил, нежил – это неприкосновенность моей личности… Личности в смысле физиономии!..»

До подобной idИe fixe он дошел, «по необходимости примиряясь со всевозможного рода оскорблениями» и рассуждая следующим образом:

Все эти оскорбления, дескать, неизбежны, и от них никто не уходит, да в сущности; дескать, они даже и не оскорбления, а просто житейские неприятности. Но что же тогда оскорбление, что лишает тебя чести? – возникал сам себя вопрос, – А вот то, дескать, если тебе морду побьют, как какому-нибудь хаму, вот оно, дескать, истинное оскорбление.

И подобная idИe fixe, подобное представление «о чести» было в жизни героя рассказа Евг. Гославского единственной «звездочкой»; только оно поддерживало в сельском учителе чувство человеческого достоинства. Это доказывает, что душевный мир сельского учителя находился во власти патологических элементов.

И когда Никите Ивановичу пришлось проститься со «звездочкой» своей жизни, когда то, чего он единственно боялся, совершилось, когда один помещик, во время ссоры в трактире, оскорбил его действием, Никита Иванович перенес последнюю душевную катастрофу и затем погрузился в состояние, граничащее с тихим помешательством.

Герой рассказа «Заяц», учитель Терентий Захарович, не сузил представления о ценности жизни до такой степени, как это сделал герой рассказа «Невзначай»; ненормальность его душевного мира выражается в других формах. Терентий Захарович страдает тем психическим недугом, который у современных французских патологов и психиатров известен под именем «Qatimidite» – болезненной боязливости, робости и застенчивости. Это душевнобольной того типа, который был некогда изображен Достоевским в его юношеской повести «Слабое сердце» и который так часто фигурирует теперь в рассказах Леонида Андреева.[4]

Весь рассказ посвящен описанию последовательного развития психического недуга: только с патологической точки зрения могут быть объяснены вполне такие сцены, как сцена объяснения с приехавшим в школу ревизором, когда «боязливость» Терентия Захаровича достигает поразительно колоссальных размеров, сцену занятия пением, заключительную сцену сумасшествия. Только на патологической почве могла возникнуть такая философия духовной нищеты и убожества, которую герой Евг. Гославского излагает в самом начале рассказа, и которая сводится к идеализации «заячьей» робости. «Дай мне силу львиную, а я и с ней зайцем останусь», – резюмирует Терентий Захарович свою философию. И останется он зайцем потому, что «зайца больше уважает, нежели льва» и не желает ни за что расстаться с «моральным состоянием зайца»…

Опять, имея перед собой подобных «странных» героев, читатель следит больше за их психической драмой, чем за развитием общественной тенденции, вложенной в названные рассказы.

Разработке патологического сюжета посвящен далее очень характерный для таланта Евг. Гославского рассказ «Зверок».