Рассказы для детей

Постояла старушка, посмотрела, что кругом делается, и пошла в какую-то дверь.

Попала старушка в большую, светлую комнату. Смотрит — стоят в комнате столики, а за столиками люди сидят. Одни, уткнув носы в бумагу, что-то пишут, а другие стучат на пишущих машинках. Шум стоит будто в кузнице, только в игрушечной.

Направо у стенки диван стоит, на диване сидит толстый человек и тонкий. Толстый что-то рассказывает тонкому и руки потирает, а тонкий согнулся весь, глядит на толстого сквозь очки в светлой оправе, а сам на сапогах шнурки завязывает.

— Да, — говорит толстый, — написал я рассказ о мальчике, который лягушку проглотил. Очень интересный рассказ.

— А я вот ничего выдумать не могу, о чем бы написать, — сказал тонкий, продевая шнурок через дырочку.

— А у меня рассказ очень интересный, — сказал толстый человек. — Пришел этот мальчик домой, отец его спрашивает, где он был, а лягушка из живота отвечает: ква-ква! Или в школе: учитель спрашивает мальчика, как по-немецки «с добрым утром», а лягушка отвечает: ква-ква! Учитель ругается, а лягушка: ква-ква-ква! Вот какой смешной рассказ, — сказал толстяк и потер свои руки.

— Вы тоже что-нибудь написали? — спросил он старушку.

— Нет, — сказала старушка, — у меня чернила все вышли. Была у меня баночка, от сына осталась, да вот теперь кончилась.

— А что, ваш сын тоже писатель? — спросил толстяк.

— Нет, — сказала старушка, — он лесничий. Да только он тут не живет. Раньше я у мужа чернила брала, а теперь муж умер, и я одна осталась. Нельзя ли мне у вас тут чернила купить? — вдруг сказала старушка.

Тонкий человек завязал свой сапог и посмотрел сквозь очки на старушку.

— Как чернила? — удивился он.

— Чернила, которыми пишут, — пояснила старушка.

— Да ведь тут чернил не продают, — сказал толстый человек и перестал потирать свои руки.

— Вы как сюда попали? — спросил тонкий, вставая с дивана.

— В шкафу приехала, — сказала старушка.

— В каком шкафу? — в один голос спросили толстый и тонкий.

— В том, который у вас на лестнице вверх и вниз катается, — сказала старушка.

— Ах, в лифте! — рассмеялся тонкий, снова садясь на диван, так как теперь у него развязался другой сапог.

— А сюда вы зачем пришли? — спросил старушку толстый человек.

— А я нигде чернил найти не могла, — сказала старушка, — всех спрашивала, никто не знал. А тут, смотрю, книги лежат, вот и зашла сюда. Книги-то, чай, чернилами пишутся!

— Ха, ха, ха! — рассмеялся толстый человек. — Да вы прямо как с луны на землю свалились!

— Эй, слушайте! — вдруг вскочил с дивана тонкий человек. Сапогов так и не завязал, и шнурки болтались по полу.

— Слушайте, — сказал он толстому, — да ведь вот я и напишу про старушку, которая чернила покупала.

— Верно, — сказал толстый человек и потер свои руки.

Тонкий человек снял свои очки, подышал на них, вытер носовым платком, одел опять на нос и сказал старушке:

— Расскажите вы нам о том, как вы чернила покупали, а мы про вас книжку напишем и чернил дадим.

Старушка подумала и согласилась.

И вот тонкий человек написал книжку:

О том, как старушка чернила покупала.

1928–1929

Загадочный случай

Это невероятно! Кто объяснит мне, что произошло? Вот уже третий день я лежу на диване, и меня от страха трясёт. Я ничего не понимаю.

Случилось это так.

В моей комнате, на стене, висит портрет моего приятеля Карла Ивановича Шустерлинга. Третьего дня, когда я убирал свою комнату, я снял портрет со стены, вытер с него пыль и повесил его обратно. Потом я отошел, чтобы издали взглянуть, не криво ли он висит. Но когда я взглянул, то у меня похолодели ноги, а волосы встали на голове дыбом. Вместо Карла Ивановича Шустерлинга на меня глядел со стены страшный, бородатый старик в дурацкой шапочке. Я с криком выскочил из комнаты.

Как мог Карл Иванович Шустерлинг в одну минуту превратиться в этого странного бородача? Мне никто не может объяснить этого…

Может быть, вы скажете мне, куда исчез мой дорогой Карл Иванович?

«Ты был в зоологическом саду?»

— Ты был в зоологическом саду?

— Был.

— Видел льва?

— Это с хоботом?

— Нет, это слон, лев не такой.

— А, с двумя горбами.

— Да нет же! С гривой!

— А-а! Да, да, с гривой, такой с клювом.

— Какой там с клювом! С клыками.

— Ну да, с клыками и с крыльями.

— Нет, это не лев.

— А кто же?

— Это не знаю. Лев жёлтый.

— Ну да, жёлтый, почти серый.

— Нет, скорей почти красный.

— Да, да, да, с хвостом.

— Ну да, с хвостом и когтями.

— Знаю! С когтями и величиной с чернильницу.

— Какой же это лев. Это, скорее, мышь.

— Что ты! Мышь с крыльями не бывает.

— А это с крыльями?

— Ну да!

— Так тогда это птица.

— Вот-вот. Я тоже думаю, что птица.

— Я тебе говорил про льва.

— И я тоже, про птицу льва.

— Да разве лев — птица?

— По-моему, птица. Он ещё всё так чирикает: «Тирли-тирли, тють-тють-тють».

— Постой! Такой серенький и жёлтенький?

— Вот-вот. Серенький и жёлтенький.

— С круглой головкой?

— Да, с круглой головкой.

— И летает?

— Летает.

— Ну так я тебе скажу: это чиж!

— Ну да! Верно же, это чиж!

— А я спрашивал про льва.

— Ну, льва не видал.

Озорная пробка