Рассказы. Часть 3

— Я думаю, это безумие… но я построю! И тогда смогу расплатиться с тобой, Бил, за твое гостеприимство, которого у тебя больше, чем у твоего государства. У них действительно нет фондов на прокорм одно-единственного моряка с затонувшего корабля?

— Так уж построена наше экономика. Платят только за полученный товар. А теперь ты сможешь заплатить. Так что проблемы просто нет.

Последнее относилось не к нему, а ко мне и подслушивающим ушам. Я подумал, что об экономике в этот день речь заходила слишком уж часто.

Вещательная компания Крикет времени даром не теряло. На следующий день дирижабль сбросил за домом переносную студию, укомплектованную в соответствии с требованиями Кормака. Автоматические камеры запечатлели, как он взялся за первый брусок и зажал в тиски.

— Баркас будет с неподвижным килем, сдвинутой к носу мачтой, десятифутовый, — объяснил Кормак микрофону, болтающемуся у него над головой.

— Что значит, десятифутовый? — из динамика, закрепленного на потолке, раздался голос режиссера.

— Длиной в десять футов.

— Сколько футов в метре?

На моих часах зажужжал пейджер и я отошел к ближайшему телефону.

Экран остался темным, то есть звонил какой-то чиновник, потому что по закону только федеральные ведомства имели право затемнять экран.

— Этот телефонный аппарат недостаточно защищен от прослушивания. Пройдите в дом, — приказал голос. Я ретировался в свой кабинет, закрыл дверь, активировал экран. На меня глянуло мрачное, суровое лицо, такое же официальное, как и голос.

— Я — Грегори, следователь, ведущий это дело. Прослушивание вчерашних пленок показало, что подозреваемый ведет подрывные речи.

— Правда? Я думал, что он не сказал ничего крамольного.

— Это не так. По Англии сообщалась секретная информация. В этот вечер вы должны перевести разговор на другие европейские государства. В особенности нас интересуют Богемия, Неаполь и Грузия. Вы понимаете?

— Должен ли я понимать, что я теперь неоплачиваемый полицейский осведомитель?

Он молча смотрел на меня и у меня создалось ощущение, что я перегнул палку.

— Нет, — наконец, ответил он. — Ваша помощь оплачивается. Вы переведены на действительную службу в Береговой охране и будете получать положенное вам жалование в добавление к обычному источнику дохода. Вы нам поможете или я оставляю вашу реплику о полицейском осведомителе в записи вечного хранения?

Я понял, что мне дают шанс. Моя реплика уже осталась в записи вечного хранения, но если я окажу содействие следствию, ее оставят без внимания.

— Прошу меня извинить. Я высказался поспешно, не подумав. Разумеется, я окажу всяческое содействие компетентных органам.

Экран погас. Я увидел, что получил четыре заказа. С удовольствием их выполнил. Все лучше, чем разоблачать шпионов.

В последующие недели Крикет все чаще появлялась в моем доме и в конце концов стала обедать у меня каждый вечер. И не потому, что тоже выполняла секретное поручение Грегори. Просто не могла устоять перед настоящим вызовом, брошенным ей мужчиной. Кормак никак не желал уступить ее чарам. Лето выдалось долгим, жарким, и каждый день, ближе к вечеру, когда он заканчивал работу, они купались в океане. Я за всем этим наблюдал. Грегори звонил ежедневно, называя список тем для разговора за столом. Разговоры эти более не вызывали у меня ни малейшего интереса, и я все больше злился на себя. Но сдерживался, пока вновь не заметил, что Крикет купается с голой грудью. Понял, что пора действовать. Переоделся в плавки.

— Привет обоим, — поздоровался я, направляясь к ним сквозь прибой. — Жаркий выдался денек. Не возражаете, если я поплаваю с вами?

При моем появлении Кормак чуть отступил от нее.

— Ты же терпеть не можешь плавать, папа, — на лице Крикет отразилось недоумение.

— Только не в такой день. Готов спорить, я тебя обгоню. До буйка и обратно, что скажешь?

Я приложил палец к губам и снял с запястья браслет с пейджером. Потом протянул руки и расстегнул защелку шейной цепочки Крикет с медальоном-дельфином, в который умельцы службы безопасности вмонтировали ее пейджер. Прежде чем заговорить, опустил руку с браслетом и цепочкой под воду и начал описывать ими круги.

— Многие не понимают, что эти устройства обеспечивают двухстороннюю связь. Я хочу, чтобы этот разговор остался между нами.

— Папа, ты становишься параноиком…

— Как раз наоборот. Все, сказанное в этом доме, записывается службой безопасности. Они думают, что Кормак — тайный агент. Я говорю об этом только потому, что не хочу, чтобы ты испортила себе жизнь.

Я не думал, что у него это получится, но Кормак таки покраснел под вновь приобретенным загаром. Крикет рассмеялась.

— Папа, какой ты милый и старомодный. Но я смогу позаботиться о себе.

— Я на это надеюсь… хотя два развода за три года говорят не в твою пользу. Обычно я не считаю возможным вмешиваться в твою жизнь, именно потому, что это твоя жизнь. Но Кормак — иностранец, попал в страну нелегально, подозревается в серьезном преступлении.

— Я не верю ни одному твоему слову! Кормак, мой нежный зверь, скажи папе, что у него поехала крыша, что ты не шпион.