Рассказы. Часть 1

— Если говорить яснее, я лишил его магической силы, и это мгновенно сделало его двухсотдвадцатишестилетним старцем. Думаю, теперь я победил. Но осталось решить, оставлять в живых тебя или нет. Ты представляешь, что с тобой сделают мои заклинания?

— И всё же расскажи, — попросил Аран, хотя сам всё прекрасно знал. — Только сначала скажи, откуда ты узнал о моей беде?

— Это очень просто. Я спрашивал о тебе у разных чародеев, после того как понял, что ты мой враг. Ты, должно быть, обращался ко многим колдунам в надежде, что кто-нибудь из них сумеет вынуть злополучный кинжал из твоего сердца.

— Их было около дюжины. Да что толку-то! Так что же?

— Живи с миром. Иди, и никогда не возвращайся сюда.

— Позволь мне забрать с собой Мага.

— Он мой враг.

— Он мой друг. Я не могу бросить его здесь.

— Бери, так и быть.

Аран шёл сгорбившись. Ему сорок восемь лет, а горечь поражения словно выжгла из души и тела все силы, всю магическую мощь, наполнявшую его перед боем. Однако Маг, даже превратившийся в высохшего старичка, хрипящего от изнеможения, был не так уж лёгок. Аран раздумывал, как бы стащить хрупкое и беспомощное тело вниз.

И тут Холмотвор запел! Аран оглянулся и увидел лишь последнее движение, В следующее мгновение заклятие пало на него. На секунду Арану показалось, будто он вновь видит стеклянный кинжал, торчащий из груди. И тут же боль пронзила его! Словно внутри лопнули миллионы туго натянутых струн, шея стала выгибаться, череп сплющиваться, ноги вытянулись, глаза потеряли цветное видение, нос стал расти, а губы растянулись, открывая оскал клыков.

Никогда ещё перевоплощение не происходило с ним так быстро, никогда не было таким полным. Сознание Арана затуманилось. Настоящий волк неуклюже скатился с огромной раковины дракона во внутренний двор замка. Он подскочил и, перекувырнувшись, встал на лапы и зарычал. Потом, напружинившись, направился к чародею.

Холмотвор был поражён не меньше самого Арана. Он начал торопливо произносить слова обратного заклинания и говорил всё быстрее и быстрее.

Аран был уже на расстоянии одного прыжка, когда чародей закончил заклинание. Но на этот раз оно не подействовало. А Холмотвор не успел отскочить вовремя: волк прыгнул, и челюсти его сомкнулись на горле врага.

И вновь кошмар… То, что происходило раньше, скорее походило теперь на сладкую дрёму.

Холмотвор должен был умереть сразу: из разорванной сонной артерии фонтаном хлестала кровь, из горла вырывались леденящие душу булькающие звуки, но… Чародей выхватил меч и кинулся в бои.

Волк снова бросился вперёд и, рванув противника клыками, отскочил с воем: меч Холмотвора пронзил его сердце. Но рана мгновенно затянулась, чему Аран даже не удивился. Он отступил и снова прыгнул. И опять меч чародея пронзил его. Аран отскочил на безопасное расстояние…

Это продолжалось снова и снова. Кровь из ран чародея уже не текла, её просто не осталось, но сам он был жив и продолжал сражаться. Аран нападал, стараясь увернуться от ответного удара, > каждый раз меч настигал его. И после каждого прыжка в пасти волка оставался кусок плоти Холмотвора.

Он должен победить! Ничего иного ему не остаётся! Раны волка мгновенно затягивались, раны чародея оставались и их становилось всё больше. Аран обдирал мясо с костей чародея. Он ни о чём не думал. Им двигало лишь звериное чутьё. Снова и снова наскакивал Аран на Холмотвора, загоняя его на скользкие гладкие плиты, туда, где было уже пролито около пяти кварт крови. Четыре лапы волка надёжнее двух человеческих ног. То же звериное чутьё подсказывало Арану, что чародея надо отрезать от замка, не дать ему уйти из дворика. А тот так хотел этого! Видно, где-то в замке у чародея запрятано лечебное снадобье или колдовское зелье. Но Аран не даст врагу уйти!

Должно быть, чародей что-то сделал с собой, что не давало ему возможность умереть. Может быть, он и сам уже пожалел об этом. Аран-волк безжалостно терзал его. Холмотвор опустился на колени, ноги его были ободраны до костей волчьими зубами. А Аран подходил всё ближе и ближе, сужая круги и выдерживая разящие удары чародея.

Кошмар! Но Аран-Миротворец ошибался.

Если Аран — торговец коврами — мог так неистово биться, обдирая живую плоть с умирающего и принимая удары меча, если он мог так сражаться за кого-то, за нечто…

Значит, ни исчезновение магии в мире, ни что-либо другое не в силах заставить людей прекратить войны. Они будут сражаться камнями и мечами, всем, что найдут и изобретут, будут сражаться, пока на земле существует род человеческий.

Тёмная пелена в голове Арана вдруг исчезла, должно быть, это вызвано очередным ударом меча. Мана, заключённая в острие, заменила ту, что вытянуло из Арана страшное заклятие Холмотвора.

Аран неожиданно понял, что меч сражается сам по себе.

От Холмотвора осталась лишь груда костей с лохмотьями окровавленной плоти. Возможно, он не был мёртв, но двигаться не мог. Меч двигался сам по себе, будто привязанный к ободранной до самых костей руке колдуна, держа Арана на расстоянии.