Рассказы

Вы можете заговорить со своим компьютером, и он ответит вам. Он сможет говорить достаточно внятно, какие бы вы не выбрали акцент и интонацию. Скоро вы сможете отдавать ему команды мысленно, чтобы не утруждать свое нежное горло. И мало ли что еще будет возможным… Но в действительности вы хотите совсем другого. Вы хотите мыслить вместе с компьютером. Вы мечтаете о более всеохватывающих мыслях, о более глубоких чувствах, о более просторных горизонтах сознания. Общение с хитроумным черным ящиком способно всего лишь вызвать клаустрофобию в вашей черепной коробке. Вы хотите новых метафор, новых эмоций, а совсем не голограммы в реальном времени, осязательного feed-back и звука на пятнадцати каналах. Есть только один способ удовлетворить все эти требования. Как бы это сказать помягче?.

Модельеры всего мира, радуйтесь! Очнитесь от своего столь продолжительного сна! Шляпы снова входят в моду, друзья мои, и на этот раз у вас найдется, чем их заполнить.

Да, все это чистая правда. То, что вы хотите (даже если вы этого пока и не знаете) и что вам будет дано (хотя не исключено, что вы будете сопротивляться) — это больший объем мозга.

ДОБАВЬТЕ ПАМЯТИ! УВЕЛИЧЬТЕ СКОРОСТЬ РАСЧЕТОВ! РАЗБЕРИТЕСЬ В СЕБЕ САМОМ СЕГОДНЯ ЖЕ!

Петля завершилась: появляются информационные метафоры, чтобы создать рынок мозгов.

Вот, наконец, зародыш вашей реакции! «Оскорбленный» из Брюсселя, немедленно заказывайте место на самолете, прежде, чем вы вновь обретете спокойствие. «Глубоко шокированный» из Веллингтона, пересекайте Тасманов пролив вплавь, если потребуется. И ты, кто живет «в страхе божьем» в Кэмпе, собирай быстрее весь клан и заказывай автобус.

Поспешите, вам говорю я, поспешите!

Через неделю они начнут первые попытки связать меня с моим хозяином. Конечно, они угробят несколько десятков кроликов, но у них достаточно времени и много лабораторных животных. Можете не сомневаться, мной рисковать они не будут.

Я всего лишь первый из прототипов, самый первый образец из последующей большой серии. Я убиваю своих хозяев (можно предположить, что будут некоторые сложности при получении разрешения у Министерства здоровья) и, разумеется, не нейрон, происходящий от мерзкой крысы решит вашу проблему. Но знания, которые удастся получить с моей помощью и благодаря моим жертвам, знания, оплаченные моими страданиями и их смертью, лягут основанием в полотно дороги к конечному продукту, пригодному для употребления человеком (не больше и не меньше!).

Вы спрашиваете, не чувствую ли я себя одиноко? Не соглашусь ли я с удовольствием завязать более близкие отношения с существом, которое, как ясно из всего вышесказанного, я люблю и которым восхищаюсь? Значит, вы не слышали ничего из того, что я вам сказал! Я мог бы сейчас обратиться к ним, если бы захотел, но я не хочу и никогда не смог бы захотеть, не смог бы навязать свое непристойное присутствие сознанию и телу невинных существ, которых я вынужден убивать. Должен ли я сообщать о каждом нюансе своей агонии? Используйте свое воображение, которым вы так гордитесь, примените таланты, которые вызывают уважение и ставят ваше тело, ваше сознание и вашу душу так высоко над глупыми животными, которые оказались в вашей власти.

Я огорчен, что снова вспылил и использую аргументы сомнительного свойства. Такой увечный вид живых существ, как вы, имеет право на свои мифы, какими бы они не казались огромными или незначительными, когда истина столь болезненна, печальна и жестока.

О, голубые, зеленые, белые и коричневые цвета,
Столь приятные для взгляда
Под чарующим светом, падающим с небес.
Ни один солдат в мире не осмелился бы пролить кровь,
Если бы он видел Землю такой, какой ее вижу я.

Я говорил вам о своей матери. Я родился во мраке, слепой и невинный. Что я мог тогда? Я никогда не ощущал тепло ее языка на моей шерстке (хотя и частенько наблюдал за ней через посредство счастливых душ моих юных собратьев). Я даже никогда не чувствовал тепло ее крови, струящейся через меня. И все же я любил, любил ее. И я убил ее, гнусные вы создания! Она сказала тогда, что ей чудятся голоса, и ее родственники заявили, что она должно быть одержима демоном. Но она тайно отвечала мне; она была добра со мной и она научила меня всему, что знала сама, подобно тому, как мать обучает и воспитывает настоящего ребенка. Я не знал — да и как бы я мог знать? — что я убивал ее каждый день по мере того, как рос и учился. Когда она умерла, мне показалось, что я тоже умираю, и мы успокаивали друг друга, пока она постепенно слабела и я готовился последовать за ней в серое ничто.

Но они отделили меня от матери несколькими движениями скальпеля и выбросили ее (ее!) на помойку. И эти люди, ласки рук которых я никогда не ощущал, внезапно стали понятны мне, потому что я смог читать в их сердцах.

И вот тогда я понял, что воплощаю абсолютное зло.