Рассказы

Женщина немногим моложе тридцати, с коротко стриженными волосами, отливающими синеватым металлом.

— Заткнись. Меня это не интересует.

— Что тебя не интересует?

— Все.

Она качает головой.

— Неправда. Ты тут новичок и чего-то ищешь. Или кого-то. Может, я тебе помогу?

— Отвали.

Она пожимает плечами и отваливает, заметив напоследок:

— На каждой охоте нужен туземный проводник, подумай…

* * *

Через несколько кварталов я поворачиваю в темную боковую улочку. Тут тихо и пустынно. Воняет горелым мусором, дешевыми инсектицидами и мочой. И, клянусь, я чувствую, как в темных заброшенных зданиях вокруг меня спят люди. Грезят под веществом S.

S-наркотик не чета остальным, кайф от S ни сюрреалистичен, ни эйфористичен. Он не похож и на симуляторы: там одни пустые фантазии, абсурдные сказочки о баснословном богатстве и всемирной известности. Под S грезят о жизнях, которые наркоши в буквальном смысле слова могли бы прожить. Они так же достоверны, как реальность. С одним исключением: если содержание грезы наркошу не устраивает, он волен ее оставить и выбрать себе другую (не закидываясь в грезах новой порцией S… хотя и такое бывает). Он или она может перейти туда, где все ошибки отменены, а решения не абсолютны. Жизнь без тупиков и просчетов. Возможно и достижимо все.

S обеспечивает наркоману жизнь в любом параллельном мире, где у него есть аналог, человек, с которым у него достаточно много общего в физиологии мозга для паразитического нейронного резонанса. Генетическая тождественность для этого вроде бы не обязательна, но, например, развитие в раннем детстве однозначно сказывается на состоянии соответствующих нейронных структур.

Для большинства наркош S не делает ничего другого. А у одного на сотню тысяч сон — это только начало. На третьем или четвертом году употребления S они начинают перемещаться между мирами физически. Вытесняя своих аналогов.

Засада в том, что прямой обмен не так-то прост. Нельзя просто взять и переключиться от версий мутанта, обретшего такую власть, ко всем версиям, каким ему бы хотелось стать. Переход энергетически невыгоден: на практике каждый сновидец должен медленно, постепенно перемещаться от мира к миру между всеми точками бифуркации. Эти точки, в свою очередь, заняты другими версиями самого сновидца. Все равно что проталкиваться в толпе или плыть по реке.

Сперва казалось, что мутантов слишком мало, чтобы от них был какой-то реальный вред. Впоследствии открыли явление симметрической парализации: все потенциальные межмировые потоки равновероятны, в том числе и точно отменяющие друг друга.

В первых нескольких случаях, когда такая взаимоблокировка имела место, не случилось ничего, кроме секундного, практически неощутимого миротрясения, проскальзывания реальностей. Детекторы зарегистрировали эти события, но локализовать не сумели: чувствительности еще не хватало.

В конце концов критический порог был превзойден. Установились сложные разветвленные миропотоки с патологическими топологиями, вложение которых полностью осуществимо только для пространства бесконечной размерности. Потоки эти обладают существенной вязкостью и увлекают в себе близлежащие мировые точки. Так возникает Вихрь: чем ближе ты к мутанту-сновидцу, тем быстрее тебя несет от мира к миру.

Все большее и большее число сновидцев вовлекались в поток. Поток набирал скорость. Чем быстрее он тек, тем дальше расходились изменения реальности.

Компания не желает, чтобы вся реальность превратилась в засранные гетто. Моя работа состоит в том, чтобы ограничивать растекание потока.

Я поднимаюсь по боковой улице на возвышенность. В четырех сотнях метров впереди магистраль. Я отыскиваю укрытие в руинах близстоящего дома, вынимаю бинокль и минут пять исследую окрестности. Каждые десять-пятнадцать секунд происходит мутация: у кого-то меняется одежда, кто-то внезапно меняет позу, исчезает в никуда или материализуется из ниоткуда. Бинокль у меня не простой: он умеет подсчитывать частоту таких событий в поле зрения и наносит их на карту, определяя, куда нацелен поток.

Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и оглядываю толпу, из которой выбрался. Там скорость мутаций заметно ниже, но качественно они те же. Сами пешеходы, разумеется, ничего не замечают — вихреградиенты, как обычно, так малы, что двое людей в поле зрения друг друга на переполненной улице почти наверняка принадлежат к одной и той же вселенной. Перемены видны лишь на расстоянии.

Фактически же я подошел ближе к центру Вихря, чем пешеходы к югу от меня, и большей частью наблюдаемые мной изменения вызваны моим собственным межмировым движением. Я давно уже покинул мир своих последних нанимателей. Вскоре вакансия эта заполнится, если уже не заполнилась.