Рассказы

У меня в багажнике лежал старый подержанный лэптоп; я поставил его рядом на пассажирское сиденье и включил на загрузку, выруливая на подъездную дорогу к автостраде. Мы с Элисон две недели корпели над максимально упрощенной операционной системой, как можно более простой и устойчивой, чтобы установить ее на этих старых компьютерах. Если противник и дальше будет атаковать нас из арифметической стратосферы, то эти компьютеры станут наподобие бетонных бункеров по сравнению со стеклянными небоскребами более современных машин. Кроме того, у каждого из нашей четверки в компьютерах будут стоять разные операционные системы и процессоры с разными наборами команд — наши бункеры будут рассредоточены как математически, так и географически.

Когда я выехал на шоссе, мои часы ожили.

— Бруно? Ты меня слышишь?

— Говори, Элисон.

— Разбились три пассажирских реактивных самолета. В Польше, Индонезии и Южной Африке.

Новость меня ошеломила. Десять лет назад, когда я попытался сбросить в море весь его математический мир, Сэм меня пощадил. Теперь они убивают невинных людей.

— Наше минное поле расставлено?

— Уже десять минут, но по нему еще ничто не прошло.

— Думаешь, они сделали через него проход?

Элисон задумалась, потом сказала:

— Не представляю как. Предсказать безопасный путь невозможно. Мы использовали сервер квантового шума, чтобы сделать выбор теорем, которые мы испытывали, случайным.

— Необходимо включить его вручную, — решил я. — Нанести для начала один ответный удар, чтобы они задумались. — Я все еще надеялся, что у них не было намерения губить самолеты, но у нас не оставалось иного выбора, кроме как принять ответные меры.

— Да. — Изображение Элисон теперь поступало в реальном времени: я увидел, как она протянула руку к мышке. — Мины не отвечают. Работа сети серьезно нарушена.

Все хитроумные алгоритмы, которые использовали маршрутизаторы и которыми мы столь успешно воспользовались для получения изображений «той стороны», теперь превращали их в бесполезные куски железа. Интернет был устойчив к высоким уровням шумов при передаче данных и потере тысяч соединений, но не имел защиты от распада арифметики как таковой.

Мои часы окончательно умерли. Я взглянул на лэптоп — он все еще работал, протянул руку и нажал горячую клавишу, запустив программу, которая попытается связаться с Элисон и остальными тем же способом, которым мы говорили с Сэмом: модулируя часть границы. Теоретически тамошние «ястребы» могли переместить всю границу — и тогда бы нам настал конец, но она очень велика, и для них было бы логичнее нацелить свои вычислительные ресурсы на конкретные нужды самой атаки.

На экране лэптопа появился значок — темная буква «Э» на светлом монохромном фоне.

— Связь работает? — спросил я.

— Да, — ответила Элисон. Значок мигнул, затем снова появился. Мы путали следы, быстро перепрыгивая по заранее определенной последовательности с одной пограничной точки на другую, чтобы свести к минимуму возможность обнаружения. Некоторых из этих точек уже не окажется на прежнем месте, но, похоже, уцелело достаточно много.

К «Э» присоединились «Ю» и «Т». Все заговорщики теперь были на связи, так что спасибо и на этом. Нам позарез требовался «С», но «С» не отвечал.

— Я услышал о самолетах, — угрюмо сказал Кэмпбелл. — И начал атаку.

Наша заранее согласованная тактика заключалась в том, чтобы запускать по очереди с рассредоточенных компьютеров различные варианты перескакивающего через границу алгоритма Кэмпбелла.

— Просто чудо, что они не поражают нас тем же способом, которым мы поражаем их, — сказал я. — Они лишь выдавливают участки границы старым «методом голосования», шаг за шагом. Если бы мы дали им то, что они просили, то сейчас были бы уже мертвы.

— Может, и нет, — возразил Юэнь. — Я еще не закончил вывод доказательства, но на девяносто процентов уверен, что метод Тима асимметричен. Он работает только в одном направлении. Даже если бы мы сказали им о нем, они не смогли бы использовать его против нас.

Я уже собрался возразить, но если Юэнь прав, то все получается очень логично. «Та сторона», вероятно, столетиями работала над одной и той же областью математики, и если бы имелось эквивалентное оружие, которое можно было использовать с их выгодной позиции, они бы давно его обнаружили.

Мой компьютер был синхронизирован с компьютером Кэмпбелла и теперь автоматически подключился к атаке. Мы не очень‑то представляли, что именно мы поражаем, за исключением того, что атакуемые теоремы располагались дальше от границы и описывали более простую арифметику на базе темных целых чисел, по сравнению с чем‑либо на нашей стороне, чего успел коснуться противник. Калечим ли мы их машины? Отнимаем ли жизни? Я разрывался между образом торжествующего возмездия и чувством стыда за то, что мы позволили ситуации дойти до такого.