Рассказы

Тогда, несмотря на репрессии, которым нас подвергало Особое совещание НКВД СССР, несмотря на лагерный произвол - предвестник приближающейся войны, в нас жила надежда, что в Москве разберутся, кто есть кто. И как могло случиться, что через мясорубку тридцать седьмого, тридцать восьмого годов пропустили едва ли не лучшую часть поколения советских, партийных, военных кадров, лучшую часть интеллигенции?!

Поразительно, что эта акция, этот сенокос был учинен в канун войны, то есть как раз тогда, когда страна, весь ее народ, как никогда, должен был объединиться в едином союзе, в едином патриотическом монолите против надвигавшегося фашизма.

22 июня 1941 года стало ясно, что государству в течение ближайших лет будет не до нас, не до наших проблем. А это значило, как сказал А. Фадеев в последней фразе романа "Разгром", "надо было жить и исполнять свои обязанности". Время испытаний еще только начиналось... Наверное, отчаянная вера в жизнь и смогла исторгнуть из обиженной души незамысловатые стихи, нацара-панные мною на стене тюремного карцера в ленинградских "Крестах" в 1939 году:

Придет тот час, когда отсюда,

Из этой камеры сырой,

Я выйду, и раскроет всюду

Все двери "цирик" предо мной!

Я возвращусь в тот мир, где прежде

Свободным гражданином был,

Где, преисполненный надежды,

Мечтал, работал и любил!

В тот мир, где юность дней искрилась,

Где славить солнце дал обет,

В тот мир, где вера в справедливость

Была девизом многих лет!

И тот из нас, кто сумел сохранить веру, нашел в себе силы "жить и исполнять свои обязаннос-ти" - выжил, кто не сохранил - погиб.

Потому как "деньги потерял - ничего не потерял, здоровье потерял кое-что потерял, веру потерял - все потерял!".

САНОЧКИ

Прииск агонизировал.

Все началось полгода назад, летом, когда "Верхний" еще только организовывался. "Верхним" он назывался потому, что находился в самом дальнем, верхнем конце распадка, между сопками, у самых истоков ключа, по руслу которого проходил единственный транспортный путь.

Из Магадана грузы шли по центральной трассе - главной жизненной артерии Колымы до поселка Оротукан; затем по круглогодично действующей дороге на нижний участок прииска - "17-й", расположенный в долине, на выходе из распадка, у подножия сопок; здесь дорога конча-лась. Дальше десять километров в сопки только пешком или тракторами в сухое время года по высохшему, каменистому руслу ключа до "Верхнего".

На прииске добывали касситерит - оловянный камень. Главный рудный минерал для получения олова.

Шла война. Касситерит был необходим военной промышленности страны. Его добыче на рудниках и приисках Дальстроя придавалось огромное значение - не меньшее, чем добыче золота.

Выполнение плана было равносильно выполнению воинского приказа. Никакие объективные причины срыва в расчет не принимались. С приискового начальства спрашивалось жестко и строго. Оно обязано было отчитываться перед Магаданом ежесуточно. В свою очередь, и начальство не давало поблажек своим подчиненным на прииске...

Из Магадана на "Верхний" было заброшено несколько этапов с заключенными.

Едва разместив людей в наскоро сколоченных бараках и палатках, начальство уже на следующий день по прибытии этапа выгнало всех в забои на работу.

Июль месяц стоял на редкость сухой и теплый.

Производственное начальство прииска, используя благоприятную погоду, усиленно завозило с "17-го" различное оборудование и механизмы. Трактора с гружеными санями беспрерывно подвозили все новые и новые грузы...

Лагерное начальство, вместо того чтобы подготовить к холодам бараки, своевременно, посуху обеспечить лагерь необходимым на зиму продовольствием и теплой одеждой, занималось создани-ем уютных условий жизни охраны лагеря (вохры) да "проблемой" колючей проволоки для ограждения зоны лагеря.

Вся техника - трактора и весь остальной транспорт - дымила в небо соляркой, подвозя стройматериалы для изб охраны и сторожевых вышек ("скворечен"), возводимых по всем четырем углам зоны лагеря.

Сама вахта с новыми, пахнущими живой лиственницей воротами была уже гостеприимно распахнута.

Над воротами - во всю ширь, от столба к столбу - сияла фанерная "радуга", задрапирован-ная присобаченным к ней кумачовым транспарантом: "Труд в СССР есть дело чести, славы, доблести и геройства!"

Однажды уставшее за день солнышко, весь месяц ласково светившее работающим людям, скрашивая их тяжелый подневольный труд, свалилось на закате в огромную лиловую тучу.

Утром, после душной ночи, когда бригады, выстроенные на развод у вахты, разбирал конвой, с серого как портянка, низкого неба упали первые редкие капли... Погода явно менялась. Начался дождь, равномерно барабаня по брезентовым спинам конвоя и пузырясь в образовавшихся на дороге лужах.

Когда бригады дотянулись до забоя и начали нагружать скальной породой тачки и отгонять их в приемные бункера приборов, с неба уже вовсю лились "библейские" потоки...