Рассказы

За ужином Федор сидел тихо, но вдруг поднял от еды глаза и сказал:

- Вот ведь какая зараза... во, малюсенькая, нет ничего, а что получается...

- Что получается? - спросила жена.

- Дерево,- ответил Федор. - Семечко, вот семечко от яблони, от груши, положим, ну, любое,- объяснил он. - Я вон в лесхозе видел, сосны сажают, семена. Веришь, прям блошиное зерно. А что получается?

- Что получается? - упавшим голосом повторила жена.

- Дерево,- окончательно отставил еду Федор.- И ты погляди, из этой блохи какое огромное дерево вырастает. Прямо немыслимое. И они ведь не перепутаются,- удивленно говорил Федор. - Из груши - груша, из яблочного семечка - яблоня, карагач там, положим, или верба - только свое. А почему? Оно же вот... Не видать,- отмерил самую чуточку на ногте Федор и жене показал. Кто же там сидит и командывает? А? Вот они взяли бы и перепутались. Хотя бы промеж себя, в яблонях. Они же семечки одинаковые, "яндыковка" там или "симиренко"... Но семечки одинаковые. .. - не на шутку заволновался Федор. Они б взяли да перепутались. Ведь они откуда знают, какими расти... Яблоня да яблоня. А вот тебе и яблоня...- развел он руками. - Они, выходит... Каждому свое,- уважительно проговорил он. - Все по закону.

Он замолчал, наморщил лоб в страдальческом раздумье, пожаловался жене:

- Не могу докумекать... Ведь все это оттуда идет, матерьял-то,- показал он на землю и гребанул руками.- Корни одинаковое оттуда берут, воду, удобрения всякие. Рядом растут ведь, на одном огороде. Корни-то эти прям переплетаются,сплел он узловатые пальцы рук. - Ты ж ведь садишь по картошке редиску. Тут же укроп, трава всякая. И все одинаково землю сосут. Но вот потом... - задумался он. - Как они все по-своему строят? Тот редиску, тот помидорину. Всяк свое.

- Так уж положено,- мягко сказала жена.

- Положено-то положено... Но как? - изумленно спросил Федор. - Ведь не дурак же я,- похлопал он себя по лбу. - Ведь могу соображать. Как стол, например, делается,- шатнул он стоящий перед собой стол. - Дом, например. Или машина. Сложная техника, а я ее с закрытыми глазами вижу,- зажмурился Федор.Карбюратор, зажигание и прочее. А здесь не соображу,- огорчился он. - Как там все это происходит? Ну, корни... воду, положим, сосут. А дальше?..

Федор закрыл глаза, пытаясь представить длинные, в подземной тьме ветвящиеся корни. Представил. Но дальше башка не варила.

Башка-то не варила, а над землей стояла такая красота.

Он поднялся, в досаде закурил, вышел из кухни. Жена, болея душой и страдая, глядела ему вслед, потом выговорила негромко:

- Не надо бы тебе, Федя, головку натруждать. Она ведь у тебя еще нездоровая. Пожалел бы ее.

- А-а, ерунда,- отозвался Федор.

Но жена твердо знала, что все это не ерунда, а болезнь и горе. И приключилось все это...

Случилось все это нежданно-негаданно. Работал Федор в автоколонне, шоферил. Как-то привез на стройплощадку шифер. Пока разгружали, он стоял, с мужиками беседовал. Тут и случилось. Брус с лесов оборвался. Хороший брус, тридцать шесть на двадцать четыре. И Федору по голове. Добро хоть вскользь задел, а не прямо в лоб ошарашил. Но и вскользь хватило. Брус - не бабья скалка. Увезли Федора в больницу плохого. Первые дни он на ладан дышал. Потом оклемался. Но врачи ему лежать приказали. Лежать и не подниматься. Сотрясение мозга болезнь называлась. Штука серьезная. При ней главное - покой. Иначе можно дураком на всю жизнь сделаться. Пришлось лежать. Больше месяца Федор с кровати не поднимался. Тяжело было, но выдержал. Выписали его здорового. Правда, насчет выпивки предупредили. Чтобы целый год и нюхать забыл. Голова штука серьезная. Федор это понимал и врачей слушался. Слушался, и доктора его не обманули. Чувствовал он себя хорошо, снова за баранкой сидел. Словом, не жаловался.

Но Шура, жена его Шура, иное замечала, нехорошее. Да и не она одна, если честно говорить. Видели и другие. Да и как не увидеть...

Задумала как-то Шура младшей дочери колечко золотое подарить ко дню рождения. От отца с матерью. Обещали ей хорошее колечко достать с камнем. Деньги были. А Федор вдруг на дыбы:

- Зачем?

- Как зачем? - не поняла Шура. - Кольцо... золотое.

- Ну, и зачем ей твое золотое?

- У всех кольцы.

- Не у всех,- ответил Федор. - У меня, например, нет.

Шура лишь руками развела.

- Родной дочери жалеешь?

- Не жалею. А вот зачем, не пойму. У нее же есть кольцо или два, не упомню.

- Э-э-э... - осуждающе протянула жена. - Считака. У людей все руки в золоте.

- А ноги? - спокойно спросил Федор. - На ноги еще никто не надел. Или в чирики не лезут?

- Мелешь несусветное,- отмахнулась жена. - А вот другие отцы...

- Погоди,- остановил се Федор. - Погоди. Я, мать, и вправду пожалел. Я, понимаешь, такую штуку задумал,- доверительно проговорил он.- Большие нам деньги могут понадобиться. Задумал я, мать, за границу поехать,- выложил он и глядел на жену.

- Ку-уда? - изумленно вопросила жена н вдруг понизила голос до шепота и даже пригнулась: - Господь с тобою, Федя... Какая еще граница? Чего ты удумал?