Рассказы

Его недавно встретил Степанов: "Что-то, Грач, изменилось в детях-ничего делать не хотят, ничего не надо. Новые времена..."

Сумрак, скорбный, как беззубый рот, пройдите до центра этой красной мишени, мимо следов конских копыт на дне воздушного сугроба - завтра, завтра будет, завтра - как будто замерший отчаянный вдох; а всё это - оркестры, парад-алле, полеты и прыжки, антре и штейн-трапе, тигриные спины - это выдох, измученное дыхание одних и тех же движений, слов, улыбок, и опять - вдыхать, копить по ночам к единственному выходному этот протяжный, на две тысячи четырнадцать мест, вдох.

Зима. Товарищ, привязавшись веревкой, чистит от снега лысую макушку купола.

Ведь слово какое: штейн-трапе!

В Москву приехал поступать: деревня деревней. На ВДНХ: ух ты, ракета, ах ты, черт, самолет! "Ту сто пятьдесят" столько-то, ах, чтоб твою, вон за елками еще один - "Як сорок", народ в него заходит и заходит, заходит и прет себе еще, самолет ведь кроха, а народу - вишь, какая прорва влазит, вишь, до чего додумались (заходит и заходит), давай, что ль, и мы взлезем, зашли - там из хвоста выход!

Отстучал телеграмму: "Приняли!"

Пожалели за рост - метр пятьдесят с волосами плюс жалостный акцент при исполнении басни.

В комнате общаги - четверо. Один бросил ("не знаю почему"). Второго посадили ("почему-не знаю"). Остались: Грач Кещян и Сережа Середа. Решили работать вместе - единственная пара клоунов на курсе: Кещян и Середа! Даже так: КЕЩЯН и СЕРЕДА!!!

В училище гении все. Все приезжают с чемоданом динамита: взорвать! А тут: грим, сценическая речь, танец, пластика, изобразительное искусство, актерское мастерство, фехтование. И история КПСС.

С выпускного курса их - хлоп! - в армию. Грачик и Сережа подобрали в гастрономе бездомную болонку, вымыли, тащат в общагу-а там повестки. Сели на кроватях-жуть. И собака завыла.

Обстригли, переодели, марш в столовую! Перед дверью - зеркало, прыскают: ну и рожа, а эта, а вот та хе-хе... Стоп! Зеркало прошел, всех увидел, кроме себя. Мигом вернулся. Вот это-я?!

С Сережей кровати стояли рядом.

Эквилибрист Гук не сдался. Писал в инстанции: как же так, народные деньги в трубу, теряем квалификацию, надо бы использовать по специальности.

"Рядовой Гук, к комбату!".

"Дописался, армян, за мной пришли".

Гук косил под простого. Зашел: "Здравствуйте, вызывали?"

"Вон отсюда!-заорал комбат,-зайти как положено!"

- Товарищ подполковник, рядовой Гук... Комбат значительно встал, залез в заранее заготовленную пачку "Столичных", картинно повернулся к окну и закурил, шевеля ноздрями:

- Пишешь?

- Пишу,-скромно признался Гук. Комбат затянулся:

- Еще раз напишешь-отправлю всех на Землю Франца-Иосифа. Навозными вилами будешь жонглировать!

- Как вы сказали... "на-воз-ными вилами"?-уточнил Гук.-Так и напишем...

- Вон отсюда!!!

Через месяц их перевели в ансамбль песни и пляски.

В армии Грачик в первый раз понял, что хочет работать один. Соло. Что-то стало расти изнутри, давить. Сережа выслушал это, Сережа грустно посоветовал: не торопись, давай хоть начнем.

После армии женился Сережа, и Грач женился. Жена-Тамара. Жили рядом, правда, дядя ее был против - не любит цирковых, но тетя его была очень "за" (покойница), ходила провожала и встречала с работы Тамару, чтоб никто, не дай бог, не пристал.

Когда обручение-невеста выносит свекрови и свекру на подносе собственноручно расшитое полотенце (магазинный ценник аккуратно срывают).

Когда свадьба-незамужнюю сестру невесты наряжают тоже в белое и фату-она на выданье.

На свадьбе шестьсот человек гуляли семь дней.

Потом - диплом и выпуск. В училище - Грачик, в дипломе - Мартирос. На дипломе расписались Никулин и Карандаш. Все!

Воробьи чирикают под куполом.

В квадратные амбразуры распахнутых дверей-студеный февральский свет. Пустой подсолнух зрительного зала.

Ночью накануне невеста проснулась и подумала: "А может, встать и убежать?"

Вверху летают люди, матерятся, хватаясь руками за руки в воздухе, или в томительной немоте запнувшегося сердца врезаются звонкой рыбиной в тугую страхующую сеть.

Внизу елозят носами по вытертому бархату манежа два малыша.

"Слава, я кому сказал, сиди на месте!"

Среди пустого оркестра стоит на голове товарищ в синей майке.

Тоненькая "из полета" вынимает свои ножки в голубых носках из стоптанных тапок и лезет туда, куда только от сопровождения взглядом немеют ноги.

В красном уголке-профсоюзное собрание программы.

На барьере трупами лежат ассистенты. Лениво цедят малышам:

"Напэрстки... э, покажите чтэ-нибудь силовоэ".

Наперстки делают шпагат.

После выпуска Грачик бил челом - хочу попробовать один.

Его вразумили: молодой специалист должен отбарабанить два года. Да и вообще по плану больше клоунов соло не положено.

В цирке не говорят "месяц", "квартал", "год" - в цирке нет времени. В цирке говорят "город" - "я это сделаю за город".

И пошли у "парных коверных" Середы и Кещяна город за городом. Образы такие - Сережа прям та-акой из себя, ну, та-акой, а Грачик - на подначках: принеси, отнеси, иди, уйди.

Клоун белый: умный, рассудительный, склонный к злой шутке.

Клоун рыжий: дурак. Побеждающий в конце концов.