Рассказы

— Примерно он, — отозвался я. Это был симпатичный представитель моего турагентства. Мы сели в кафе для бизнес-класса и мило и спокойно обсудили ситуацию. Решили так: вместо Кхаджурахо лететь (через час) в Варанаси (он же — Бенарес, тот самый, где жгут трупы на берегу Ганга), а уже из Варанаси, после экскурсионного дня, лететь в Кхаджурахо. То есть сделать рокировку, потому что по плану после Кхаджурахо у меня шло Варанаси. Вы ещё не запутались? Словом, все оставалось в силе. То есть — что в лоб, что по лбу. Ничего не терялось. Река вынесла ёжика.

И под нудные объявления (что-то вроде: «Пассажиров, вылетающих в Кхаджурахо, просьба немедленно уйти из аэропорта!») я сел в самолет «Дели-Варанаси» и улетел в самое священное место индуизма, место, где томительно-сладковато пахнет сандалом и пеплом погребальных костров, где эхо разносит над водой многоголосое «Ом-м-м-м!», и рыжие цветы плавают в воде цвета пыльного малахита, и… хватит, а то увлекусь.

Бенарес-Варанаси — сердце Индии. Вообще, надо понять, что Индия — это по культурно-языковой насыщенности как минимум несколько Европ. Индийский северный Кашмир и какой-нибудь южный Мадурай отличаются друг от друга в сто раз больше, чем Норвегия от Албании. В Индии более пятисот языков (из них только 18 — т. н. «зарегистрированные») и столько же диалектов, которые, считай, те же языки. Народов — более полутысячи. Письменностей — 24. В Индим издается самое большое количество в мире газет и журналов на разных языках — где-то 5 с половиной тысяч. Для сравнения в Германии, занимающей второе место, — нет и 800. мы не входим даже в десятку.

Если спросить на пляже Гоа любого местного торговца или массажиста, сколько он знает языков, он подумает и скажет: «Пять». Потом ещё подумает и добавит: «Или шесть. Я не считал». Поэтому индусы, которые все живут, пардон за терминологию, в «мультикультурном» пространстве «полиэтнизма», все очень способные. Как, опять же, мы. У индусов, как и у нас, есть много т. н. малых народов. Но никто никогда их всерьез (если не считать колонизаторов) не преследовал, в отличие от ситуации, скажем, в Европе. Помните, о России до 1917 года в учебниках было написано: «Тюрьма народов». Ладно, тюрьма. Один философ правильно сказал: «Да, Россия — тюрьма народов. Зато Европа — кладбище народов». И это верно. Сейчас там живет десятая часть этносов — от того, что было раньше. Остальных просто уничтожили. А у нас с индусами — все на месте. Бедненько, но в сохранности. Словом, с разнообразием в Индии все в порядке.

И всё же Бенарес — сердце Индии. Любой индус мечтает быть сожженным на берегу Ганга. Кремация стоит дорого. По их, конечно, понятиям. Где-то тысячу долларов. Настоящая кремация, на костре и с сандаловым деревом. Для малоимущих есть электрокрематорий. Разговоры о грязном бенаресском Ганге — чушь. Замечательная река. Экологически чистая. Никакого вредного производства. Масса рыбы. Кстати пеплом сожженных Ганг только очищается. Раньше, правда, было хуже. Дело в том, что кремировать можно только тех, в ком соединились пять элементов: вода, земля, воздух, огонь и атман (что-то типа Абсолюта). А вот в умерших детях, скоропостижно скончавшихся беременных женщинах и тех, кто погиб от укуса кобры, пять элементов не соединились. Поэтому их жечь нельзя. К их телу надо привязать камень и бросить тело в Ганг, на съедение рыбам и крокодилам. Ясно, что от этого вода чище не становится. Но сейчас есть закон, по которому их положено сжигать.

Думаю, почувствовать дух Индии можно по-настоящему только на Ганге. На восходе и на закате.