Рассказы

Они себя так, конечно, не называли, им это название присвоил ГОП. Кроме Нормальных Людей, государственных работников и даже ИНООНЧей, существовали они — Богом Проклятые Террористы. Их тактика была проста: захватывать государственных работников и Нормальных Людей, требовать освобождения своих соратников, а в случае чего — убивать заложников и создавать тем самым страх в обществе, неверие людей в то, что государство может их защитить. Знак БОПТов, мертвый голубь, означал убитую свободу (конечно же это просто цитата, информация с закрытой лекции, которую нам читали в Высшей Школе ФСОЗОП. Я не хотел бы, чтобы кто-то воспринимал это как мою личную Устную Речь). Количество же голубей, оставленных на месте преступления, означало количество взятых заложников. Все мы помним случай двадцать шестого года в Иркутске со ста пятьюдесятью шестью голубями. Дрожь пробирает, когда вспоминаешь об этом.

Под убитой свободой они понимали события двадцатого года, когда государство нанесло известный теперь всем школьникам Упреждающий Удар, когда за две недели было расстреляно большинство ИНООНЧей и количественно в стране наконец-то стали преобладать Нормальные Люди.

Последний раз БОПТы напоминали о себе пару лет назад во Владивостоке (тоже с жертвами), а потом вроде как все затихло. Появлялись они всегда неожиданно, исчезали — тоже, как будто проваливались сквозь землю. Методы борьбы с ними не были выработаны, закон о запрете голубятен толком ничего не дал: голубятен не стало, а террористы оставались.

Мозг работает быстро в экстремальной ситуации. А уж экстремальнее этой представить было сложно. Два часа назад я был успешным молодым человеком, счастливым, женатым, сделавшим за несколько лет отличную карьеру по системе ГоПКРНЛ [24 — ГоПКРНЛ — Государственная Программа Карьерного Роста Нормальных Людей.], дошедшим до ФСОЗОПа. И все рухнуло в один момент. Никто бы не ругал меня за историю с рекой, за попытку пойти пешком, если бы я сейчас лежал мертвый рядом с офицером.

Но я не должен был их отпускать. Теперь же — полностью проваленное дело, трупы, а я… почему-то жив. Что это? Преступная халатность? Или… Меня могут посчитать сообщником.

В общем, можете себе представить, что было в моей голове в тот момент. С другой стороны, факт террористического акта налицо. Вскоре террористы должны были заявить о себе, вступить в переговоры, что-то потребовать. Почему они взяли в заложники именно Узника, было непонятно. Куда логичнее и весомее захватить офицера как представителя власти. Может, они освободили Васю в заранее подготовленной засаде, может, они его сообщники? Но как они могли знать, когда и где ждать нас? Нет, это невозможно. Или просто решили, что раз кого-то так серьезно конвоируют, то он — важная шишка и за него можно что-то вытребовать?

В любом случае, чего гадать? Я не Бог и не СКУНС [25 — СКУНС — Система Комплексного Универсального Наблюдения Сверху.], меня там не было, в чужую голову залезть не могу. Но я должен был любой ценой очень быстро все исправить и произвести Приведение в Исполнение. В конце концов, именно это было моей обязанностью. А теперь стало еще и шансом. Я должен был найти и освободить Васю!

Я забрал из офицерского планшета бумаги, оттащил трупы в лес, прикрыл, как мог, ветками. Добежал до реки. Будучи, видимо, в состоянии аффекта, не почувствовал холода апрельской воды. Выбрался на берег, ничего не сказал водителю и побежал к основной трассе. Запыхался, устал, вышел на дорогу. Поднял две руки, развернув большие пальцы внутрь — это всем известный знак, что голосует представитель власти и штатский должен остановиться. Темная точка вдали замедлила ход, но деваться было некуда — я уже их заметил. Почтительно, медленнее разрешенных на междугородке 70 км/ч, подъехала и остановилась новая оранжевая «Лада-Барклай».

Я показал удостоверение и вежливо сказал:

— Добрый день. Будьте любезны, отвезите меня на Единства, сорок три к центральному управлению ФСОЗОП.

Молодой парень в шортах и майке побледнел, девушка рядом с ним опустила голову. Я сел сзади. Поехали.

— Вы, пожалуйста, извините, что я мокрый. Салон вам могу испортить.

Парень молчал, только кивнул головой. Проехали Самохино, развернулись. Я вдруг понял, что оставил в микроавтобусе свой служебный ИПСС [26 — ИПСС — Индивидуальное Подконтрольное Средство Связи.].

— Остановите на заправке, пожалуйста.

Остановились. Я зашел внутрь, спросил сотрудника:

— Телефон работает?

— Конечно. Вам «птичку» [27 — ПТИЧ (в просторечии «птичка») — Подконтрольный Талон Идентификации Человека.] или по руке?

— По руке.

Положил в кабинке руку на панель, снял трубку.

— Положите трубку, — сказала машина, — дождитесь окончания идентификации.