Рассказы

— Шухер! — заорал Серега, понимая, что уже бесполезно. Витька, не повернув даже головы, лихорадочно рылся в каких-то газетах, журналах, что-то засовывал в карманы куртки, за пазуху, под ремень… Подбежавший мент буквально за шкирку вытащил его из киоска и профессиональным движением вырубил. Виктор мешком свалился на асфальт.

— Разбойное нападение на киоск, молодые люди? Бля, да вы мне еще машину разъебали!!

— Машину вчера вы сами! — закричал Сергей, инстинктивно закрываясь руками…

Проснулся он от холода. Почему-то, сажая в обезьянник, с него сняли куртку. Было уже светло. Сверху у потолка располагалось маленькое, классическое «тюремное» окошко с решеткой. Помещение было метра три на четыре. Основную площадь занимал «подиум», на котором, касаясь ногами пола, сидел Сергей. На полу вонял какой-то бомж. У стены под окошком спали два кавказца. Открылась дверь. «Белкин!» Сергей встал. Его провели по коридору в кабинет. Незнакомый милиционер с погонами лейтенанта поинтересовался адресом Сергея. Записал, позвонил куда-то, продиктовал. Посмотрел на Сергея.

— Почему паспорт с собой не носим? Москва — режимный город.

— Потерял.

В это время в трубке стали что-то отвечать.

— Спасибо — сказал лейтенант. Повесил трубку. — Когда потерял?

— В августе.

— Заявлял?

— Нет.

— Так пиши, дурак, заявление! Или тебе острых ощущений не хватает? Братва уж, небось, по твоему паспорту акционерное общество открыла! И ты там генеральный директор. Или главбух. Не важно, все одно — в тюрьму садиться. Идиот! Чего сразу не заявил? Милиции что ли боишься? Чего нас бояться-то? Защищаем вас, мудаков, а вы боитесь! Пиши заявление.

На выходе вернули куртку.

— До свидания, — сказал Сергей.

— До скорого! — ответил дежурный. — Стой! Шнурки!

— Чего?

— На ботинки свои посмотри, пьянь! Изъяли у тебя вчера, не положено шнурки в камеру.

— Скажите пожалуйста, а товарищ мой, которого со мной вместе привезли… Он где?

— Дома спит. Протокол составили, да отпустили. Носил бы ты паспорт с собой, тоже давно дома был бы.

Выйдя на улицу, Сергей обнаружил, что находится на Волхонке и направился в сторону метро. У машиного дома остановился. Перед входом в подъезд лежали осколки разбитой вчера бутылки. Сергей вошел. Поднялся по лестнице, позвонил в дверь квартитры.

— Кто? — послышался машин голос.

— Сергей.

Дверь открылась.

— Я так и знала! — На пороге стояла Маша в шубе. — Я с Ушастым собралась погулять. Бедный, ты что, всю ночь в милиции просидел?

— Откуда ты знаешь?

— Да я видела, как тебя забирали. Я в окно смотрела. Только вы вышли из подъезда, бутылку кокнули, и милицейская машина подъезжает! Я уж бросилась, было, на улицу, вас отмазывать, шубу надела, потом подбежала к окну, смотрю — Витя паспорт показывает, милиционер его смотрит, возвращает и честь отдает. Ну, думаю, нормально, не забирают ребят. Откуда ж я знала, что ты без паспорта. А тебя — резко так, в машину и тю-тю! Не успела я… Ну, не стой, заходи, давай я тебе чаю горячего… Или кофе? Давай, кофе с коньяком! Согреешься. И, вообще, открывай холодильник, там еды навалом. Там еще бутерброды со вчера остались, по-моему… А не осталось — порежь себе чего-нибудь. Я тебе сейчас кофе сварю, а потом оставлю тебя минут на пятнадцать, с Ушастым погуляю.

— Маша! Подожди. Спасибо. За кофе. Давай кофе потом. Не раздевайся. Я с тобой пойду. С собакой гулять. Мне тебя спросить надо.

Они вышли на улицу. Ушастый тут же побежал вперед, задержался у фонарного столба и оставил на свежем белом снегу яркую желтую метку.

— Знаешь, вчера ночью снега намело — по колено! — сказал Сергей.

— И где же он?

— Растаял. Он очень быстро растаял, минут за десять.

— Сереж, тебя в милиции по голове не били?

— Маш, я тебя спросить хочу. Это очень важно для меня. Ответь, пожалуйста, только серьезно…

— Почему жизнь не сложилась? Не знаю, Сереж. Не сложилась. Я вот думала — взрослая уже, замуж пора. Ровесники все глупые еще. Не мужчины. И тут — он… Мужчина. Чемпион СССР. Ухаживал красиво… И мама одобряла. Я думала, влюбилась по уши! А не влюбилась на самом деле. Просто опьянение какое-то было. Иллюзия женской взрослости, что ли… Не знаю, как сказать. От гордости — вон, типа, какой ухаживает! Каждая позавидует… И стали жить. А я быстро поняла, что зря. Но сначала не разрешала себе об этом думать. Потом, через год, сломалась. Плакала много. Он на тренировку — я сижу дома, реву. Видеть его не могла. Потом сказала ему — надо, мол, мне одной побыть. Я поживу у мамы. И к маме уехала. А мама мне тоже — дура ты! Мужчина — мечта! И его жалко стало. Он-то, думаю, в чем виноват? Так и мучалась недели три. Так и не решила, что делать. И тут оказалось — беременная. И все на этом. Полная определенность. Колька родился. А там Наташка. Вот и 15 лет прошло. А ничего общего с человеком нет. Мы и не разговариваем почти. Не о чем нам. Вот, я тогда думала, он мужчина, вы еще нет…

— Маш, постой, я другое хотел спросить. Скажи, какой сейчас год?

Маша остановилась, повернулась к Сергею. Подошла, положила руки на плечи.