Рассказы

— И вот вам моя жена. Через неделю мы вступили в брак, и я стал губернатором колонии. Я взял в жены настоящее сокровище, уважаемые господа, женщину с прекрасным характером, какой встречается лишь у одной из тысячи, существо с мужским умом и женским сердцем, восхитительно женственное.

— Но, mon ami, попридержи хоть чуточку свой язык, — урезонивающе произнесла его супруга. — Теперь ты не только себя, но и меня выставляешь на посмешище.

Он повернулся к бельгийскому полковнику:

— Вы кажется, холостяк, полковник? Если это так, я самым решительным образом рекомендую вам отправиться в Женеву. Там настоящий цветник (он так и сказал: «une pepini`ere») очаровательных молодых девушек. Такую жену, как там, вы не найдете нигде. Кроме того, Женева — чудесный город. Не теряйте времени, полковник, езжайте туда, я вам дам адрес племянницы моей супруги.

Черту под рассказом подвела она:

— Дело в том, что в браке по расчету вы не рассчитываете на многое, поэтому вряд ли вы будете сильно разочарованы. И поскольку вы не предъявляете друг к другу повышенных требований, причин для злости и раздражения нет. Вы и не ищете в другом совершенства, поэтому к недостаткам друг друга относитесь терпимо. Страсть, конечно, прекрасная вещь, но она не является надежной основой для брака. Видите ли, двое могут быть счастливы в браке лишь тогда, когда они в состоянии уважать друг друга, когда они занимают одинаковое положение в обществе, когда у них есть общие интересы. В этом случае, если они порядочные люди, если готовы не только брать, но и давать, если готовы жить не только для себя, но и для другого, их союз может оказаться таким же счастливым, как наш. — Она сделала паузу. — Но, кроме всего прочего, мой муж — в высшей степени достойный человек.

Нил Макадам (Пер. Н. Васильева)

У капитана Бредона было доброе сердце. Узнав, что Ангус Манро, хранитель музея в Куало-Солор, посоветовал своему новому помощнику Нилу Макадаму остановиться в Сингапуре в гостинице «Ван Дейк», капитан охотно согласился взять парня под свою опеку. Бредон плавал на «Султане Ахмеде» и, когда судно становилось на рейд в сингапурском порту, неизменно поселялся вместе со своей женой-японкой в гостинице «Ван Дейк», всегда в одном и том же номере. Здесь был его дом. Когда через две недели капитан вернулся из плавания у берегов Борнео, голландец-управляющий сказал ему, что Нил уже два дня как приехал. В пыльном саду гостиницы сидел юноша и читал старые номера «Стрейтс таймс». Прежде чем подойти, капитан некоторое время изучал его со стороны.

— Полагаю, вы Макадам?

Нил встал и, покраснев до корней волос, смущенно ответил:

— Да.

— Меня зовут Бредон. Я капитан на «Султане Ахмеде». Вы отплываете со мной во вторник. Манро просил приглядеть за вами. Не выпить ли нам по стаканчику? Надо думать, вы уже попробовали местный джин.

— Благодарю вас, я не пью.

Юноша говорил с сильным шотландским акцентом.

— И правильно делаете. В здешних краях выпивка сгубила немало хороших людей.

Капитан подозвал боя-китайца и заказал себе двойное виски с содовой.

— Чем вы тут занимались после приезда?

— Бродил по городу.

— В Сингапуре нет особых достопримечательностей.

— Я видел много интересного.

Разумеется, первым делом Нил отправился в музей. Там он не обнаружил для себя почти ничего нового, но сердце его взволнованно забилось при одной мысли, что все эти звери и птицы, пресмыкающиеся, мотыльки, бабочки и прочие насекомые обитают здесь, на этой самой земле. С особым вниманием Нил изучал раздел, посвященный той провинции Борнео, столицей которой был Куала-Солор, поскольку ближайшие три года ему предстояло заниматься местной фауной. Между тем жизнь, кипевшая за стенами музея, буквально ошеломила его, и, не будь Макадам степенным и рассудительным молодым человеком, он громко рассмеялся бы от восторга. Ему открылся новый, совершенно неведомый мир. Нил бродил по городу, пока не стер ноги. Стоя на шумной перекрестке, он изумленно смотрел на бесконечные вереницы рикш, проворно бегущих человечков, впряженных в тележки. С моста через канал разглядывал он сампаны, тесно прижатые друг к другу, точно сардины в банке. Заходил в китайские магазинчики на Виктория-роуд, где продавались всевозможные диковины. Бомбейские купцы, импозантные и шумные, зазывали его в свои лавчонки, предлагая шелк и украшения с фальшивыми драгоценностями. Нил засматривался на грустных тамилов, шествовавших отрешенно и с суровой грацией, на бородатых, исполненных надменного, достоинства арабов в белых фесках. Всю эту разноплеменную толпу заливало потоками ослепительных жарких лучей солнце. Нил растерялся. Ему подумалось, что пройдут годы, прежде чем он сумеет познать этот красочный, пестрый и многоликий мир.

Вечером после обеда капитан Бредон предложил Нилу проехаться по городу.

— Пора познакомиться со здешней жизнью, — сказал он.