Рассказы

— То есть как это? — вмешался Богучарский. На его лице было недоумение и растерянность.

— Прошу не вмешиваться! — обрезал его тот. — Все подчиняются моим приказаниям!

В тоне Чужбинина была такая уверенность, что все сразу затихли, а Лидочка, которая была в форме черкесского поручика, подбежала к нему вплотную и, прижав руки к груди, срывающимся голосом спросила:

— И я тоже?

— И вы тоже. Теперь за мною, господа. Те, кто не в форме, остаются здесь. «Маэстро» Богучарский, вы отвечаете за порядок!

— Да что все это значит? — вскричал тот, но ему никто не ответил.

Чужбинин решительно двинулся к дому. За ним шли, невольно стараясь попадать в ногу, три офицера и два солдата — актеры. Позади всех плелась Лидочка. Ноги ее едва передвигались.

Богучарский махнул рукой и распорядился, чтобы оставшиеся заняли свои места в повозках и были наготове. Женщины приумолкли.

Левензои и Воронцов стояли около изгороди. Обушко замаскировал свой пулемет сваленными в кучу камнями. Повозные тоже приготовились к бою.

Белая конница настигла бегущих красноармейцев. Раздалось несколько выстрелов. В облаке пыли сверкнули шашки. Всадники повернули обратно. В это время затарахтел пулемет на одной из тачанок.

— Ага! Наши! — крикнули красноармейцы.

Чужбинин стоял около комиссара. Его золоченые погоны и красные лампасы генеральских брюк были видны далеко. Сзади толпились офицеры.

— Подайтесь назад, — сказал Кудряшов. — Не обращайте на себя внимания. — Его взгляд приковала к себе небольшая группа конницы, вылетевшая из села.

— Сюда прут! — крикнул Обушко.

— Приготовиться к бою!

— Товарищ комиссар, что вы хотите делать?

— Видите, приму бой. В чем дело?

— Можно ваш бинокль? — спросил Чужбинин.

— Нате! — кинул ему Кудряшов ненужный ему теперь предмет.

— Ясно, — проронил Чужбинин, взглянув в бинокль. — Они хотят обходом. Конницы около взвода при двух офицерах. Я прошу вас, товарищ Кудряшов, иметь в виду, что все-таки у нас женщины, актеры.

Кудряшов рассердился.

— Я уже говорил вам — уходите отсюда! — И, повернувшись к собравшимся, крикнул: — Все безоружные марш по домам!

Группа всадников приближалась. Застрочил второй пулемет.

И вдруг произошло нечто совсем неожиданное. Кудряшов не успел опомниться, как Чужбинин начал спокойно и уверенно распоряжаться:

— Господа офицеры, ко мне! Господин капитан, дайте карту. Двух солдат поставьте на крыльце дома. Вот так! Так, так! Господин поручик (к Лидочке), отправляйтесь в дом. Выйдете тогда, когда вас позовут. Господин прапорщик, господин капитан — ко мне. Товарищ комиссар, идите к красноармейцам. Исчезайте. Я принимаю командование. Быстро. Не медлите, а то будет поздно. Скройтесь за изгородью.

Кудряшов колебался одно мгновение. Потом повернулся и в два прыжка достиг ограды. «Если это предательство — первой же пулей в него!» — подумал он на ходу.

На крыльце господского дома расположилась живописная группа офицеров. Капитан Цепский развернул карту. Генерал с биноклем в руках рассматривал приближавшийся отряд. Два солдата как вкопанные стояли у входа. Конница приблизилась настолько, что ясно можно было различить лица казаков. Впереди офицер, сзади другой. Лава замедлила галоп, высоко раскачиваются пики.

Генерал, отняв от глаз бинокль, в сопровождении капитана стал спускаться со ступенек крыльца. Ехавший впереди отряда офицер, заметив генерала, резко осадил коня, поднял руку к козырьку и в изумлении уставился на группу офицеров.

— Вы куда торопитесь, господин поручик? Зачем тратите драгоценное время? Кто вас сюда направил? Тут достаточно сил. Берите, голубчик, сейчас же влево, быстренько, без промедления, пока красные вас не опередили. Галопом!

— Ваше превосходительство, тут какое-то недоразумение. Мне дан приказ.

— Ну-ну! Меньше слов, господин поручик! Берите ваш взвод и атакуйте красных. По-кавалерийски, неожиданно, лихо. Потрудитесь выполнить!

Генерал небрежно отвернулся, несколько мгновений сосредоточенно рассматривал карту и не спеша стал подниматься по лестнице. В этот момент в дверях дома появилась фигура молодого черкесского поручика; в руках у него была какая-то бумага. Барсов стоял на крыльце бледный и не мигая смотрел на казачьего офицера.

Взвод сбился в кучу. Солдаты в недоумении переводили глаза с генерала на своего командира. Наконец тот поднял саблю и скомандовал:

— Сотня, рысью за мной!

И, пришпорив коня, повернул обратно. Взвод двинулся за ним.

— Стой! — вдруг исступленно закричал второй офицер, ехавший в арьергарде.

Взвод уже протянулся вдоль изгороди — в двадцати шагах от засады. Генерал скрылся в доме. Барсов, выйдя из оцепенения, побежал за ним.

Второй казачий офицер нагонял командира. В этот момент из-за ограды раздался резкий треск залпа, его продолжила равномерная чечетка пулемета. Первым упал офицер, остановивший взвод. Лошади с ржанием вздымались на дыбы, сбрасывая на пыльную дорогу раненых всадников. Те, что остались невредимыми, бешеным галопом мчались обратно к селу, пригибаясь к луке седла. Красноармейцы дали несколько залпов им вслед.

Двое раненых казаков попытались было встать, но Воронцов броском гранаты уложил их.