Рассказы

Мистер Киттербелл, нисколько не щадя нервов своего дядюшки, уже минут десять занят был тем, что, держась рукой за конторку и приподняв три ножки табурета, на котором сидел, описывал круг за кругом на четвертой.

— Виноват, дядя, — сконфуженно пробормотал Киттербелл и, отпустив конторку, брякнул табурет всеми четырьмя ножками об пол с такой силой, что чуть не пробил половицы. — Нет, прошу вас, не отказывайтесь. Вы же знаете, если родится мальчик, нужны два крестных отца.

— Если! — воскликнул Сплин. — Почему не сказать прямо, мальчик это или нет?

— Я бы с радостью вам сказал, но это невозможно. Не могу я сказать, мальчик это или девочка, когда ребенок еще не родился.

— Не родился? — переспросил Сплин, и проблеск надежды озарил его мрачные черты. — Ага, так, значит, может родиться девочка, и тогда я вам не понадоблюсь, а если будет мальчик, он еще может умереть до крестин.

— Не дай бог, — сказал будущий отец, и на лице его изобразился испуг.

— Не дай бог, — согласился Сплин, явно довольный направлением, какое принял разговор. На душе у него стало веселее. — Я-то надеюсь на лучшее, но в первые два-три дня жизни с детьми нередко случаются такие несчастья. — Мне говорили, что родимчик — самое обычное дело, а судороги — вещь почти неизбежная.

— Помилосердствуйте, дядя! — пролепетал Киттербелл, задыхаясь.

— Да. Моя квартирная хозяйка… сейчас вспомню точно, когда… в прошлый вторник… разрешилась от бремени прекрасным мальчиком. В четверг вечером нянька сидела с ним у камина, он был здоровехонек. Вдруг он весь посинел и стал корчиться. Тут же послали за доктором, перепробовали все средства, но…

— Какой ужас! — перебил ошеломленный Киттербелл.

— Ребенок, конечно, умер. Правда, твой ребенок может и не умереть; и если он окажется мальчиком и к тому же доживет до дня крестин, — что ж, придется мне, видно, быть одним из восприемников. — В предвкушении катастрофы Сплин заметно смягчился.

— Благодарю вас, дядя, — молвил взволнованный племянник, горячо пожимая Сплину руку, словно тот оказал ему неоценимую услугу. — Я, пожалуй, не стану передавать жене того, что вы мне рассказали.

— Да, если состояние духа у нее неважное, лучше, пожалуй, не рассказывать ей про столь печальный случай, — согласился Сплин, который, разумеется, сочинил эту историю от первого до последнего слова, — хотя, с другой стороны, тебе как мужу надлежало бы подготовить ее к самому худшему.

Дня через два после этого Сплин, читая утреннюю газету в кухмистерской, которой он был постоянным посетителем, увидел такую заметку:

РОЖДЕНИЯ.

В субботу 18-го сего месяца, на Грейт-Рассел-стрит у супруги Чарльза Киттербелла, эсквайра, — сын.

— Значит, все-таки мальчик! — вскричал он, хлопнув газетой об стол к великому удивлению официантов. — Все-таки мальчик! — Однако он быстро успокоился, прочитав цифры смертности среди детей грудного возраста.

Прошло шесть недель, и Сплин, не получая от Киттербеллов никаких известий, уже льстил себя надеждой, что младенец умер, как вдруг нижеследующее письмо, к великому его огорчению, убедило его в противном: