Рассказы

Старый доктор Хейдеггер, известный своими причудами, пригласил однажды к себе в кабинет четырех почтенных друзей. То были три седобородых джентльмена, мистер Медберн, полковник Киллигру и мистер Гаскойн, и давно увядшая леди, вдова Уичерли, как ее все называли. Все четверо были унылые, скучные старики, которым не посчастливилось в жизни, и самая большая их беда заключалась в том, что они слишком долго зажились на этом свете. Мистер Медберн когда-то, в цвете лет, был богатым купцом, но потерял все свои деньги на одной рискованной спекуляции и теперь влачил почти нищенское существование. Полковник Киллигру свои лучшие годы, здоровье и состояние растратил в погоне за греховными наслаждениями, которые породили в нем целый выводок телесных и духовных немощей, не говоря уже о таких болезнях, как подагра. Мистер Гаскойн был скомпрометированный политический деятель, человек, пользовавшийся дурной славой — по крайней мере до той поры, покуда время не скрыло его от глаз нынешнего поколения, и теперь он доживал свой век в безвестности, спасшей его от позора. Что же до вдовы Уичерли, она, по слухам, была в молодости прославленной красавицей, но уже много лет жила уединенной, затворнической жизнью вследствие некоторых скандальных историй, восстановивших против нее местное общество. Достойно упоминания то обстоятельство, что все три названных старых джентльмена, мистер Медберн, полковник Киллигру и мистер Гаскойн, были в свое время возлюбленными вдовы Уичерли и даже некогда едва не перерезали из-за нее друг другу горла. И, прежде чем продолжать свое повествование, замечу вскользь, что как доктор Хейдеггер, так и все его гости пользовались славой людей, слегка тронувшихся в уме, как то нередко случается со стариками, у которых много забот или горестных воспоминаний.

— Дорогие друзья, — сказал доктор Хейдеггер, жестом приглашая их садиться, — я хочу просить вас принять участие в одном из тех небольших опытов, которыми я забавляюсь подчас здесь, в своем кабинете.

Если верить молве, кабинет доктора Хейдеггера служил вместилищем многих диковин. Это была полутемная старомодная комната, увитая паутиной и покрытая многолетней пылью. Вдоль стен стояло несколько дубовых книжных шкафов, нижние полки которых были уставлены рядами огромных фолиантов и покрытых россыпью готического шрифта in quarto[2], а верхние — томиками in duodecimo[3] в пергаментных переплетах. На среднем шкафу красовался бронзовый бюст Гиппократа, с которым, по уверению некоторых, доктор Хейдеггер имел обыкновение советоваться во всех затруднительных случаях своей практики. В самом темном углу комнаты стоял высокий и узкий дубовый шкаф, сквозь приоткрытую дверцу которого можно было, хоть и с трудом, разглядеть помещавшийся в нем человеческий скелет. В простенке между двумя шкафами висело зеркало в потускневшей золоченой раме, покрытое толстым слоем пыли. Об этом зеркале ходило много удивительных слухов. Рассказывали, например, что в нем живут духи всех умерших пациентов доктора и глядят ему прямо в глаза, когда бы он в это зеркало ни посмотрелся. Противоположную стену украшал портрет молодой дамы, изображенной во весь рост, в пышном наряде из шелка, парчи и атласа, краски которого, однако, потускнели от времени, как и краски ее лица. Около полустолетия тому назад доктор Хейдеггер должен был сочетаться браком с этой молодой дамой, но случилось так, что она, почувствовав легкое недомогание, проглотила какое-то снадобье, приготовленное по рецепту жениха, и умерла накануне свадьбы. Остается еще упомянуть главную достопримечательность кабинета: то был тяжелый, толстый фолиант, переплетенный в черную кожу, с массивными серебряными застежками. На корешке не было надписи, и никто не знал названия книги. Но было известно, что книга эта волшебная; однажды служанка приподняла ее, желая стереть пыль, — и тотчас же скелет застучал костями в своем шкафу, молодая леди с портрета ступила одной ногой на пол, из зеркала высунулось несколько страшных рож, а бронзовая голова Гиппократа нахмурилась и сказала: «Берегись!»

Таков был кабинет доктора Хейдеггера. В тот солнечный день, о котором идет рассказ, посреди комнаты стоял небольшой круглый столик черного дерева, а на нем — хрустальная чаша благородной формы и искусной работы. Лучи солнца, проникая между тяжелыми складками выцветших камчатых драпировок, падали на чашу, и от нее на пепельные лица пятерых стариков, сидевших вокруг стола, ложились мягкие отсветы. Тут же, на столе, стояли четыре бокала.

— Дорогие друзья мои, — повторил доктор Хейдеггер, — я собираюсь произвести чрезвычайно любопытный опыт, для которого мне нужна ваша помощь. Могу ли я на нее рассчитывать?