Рассказы

Они вошли в закусочную «Радуга» и выпили кофе за столиком в углу. Инглман бросил в свою чашку крупинку заменителя сахара, долго размешивал ее ложечкой, словно кусок рафинада. В недалеком прошлом он работал бухгалтером у мужчины, которому Келлер звонил в Уайт-Плейнс. Когда феды попытались возбудить уголовное дело против босса Инглмана, они прежде всего надавили на бухгалтера. Сам Инглман преступником не был, практически ничего не знал, но ему сказали, что его упекут в тюрьму, если он не станет свидетелем обвинения и не даст показания. А если даст, то получит новую фамилию взамен прежней, новый дом и новую работу в далеком городе. Если нет — следующие десять лет он будет раз в месяц видеть жену через решетку.

— Как вы меня нашли? — полюбопытствовал он. — Кто-то проболтался в Вашингтоне?

Келлер покачал головой.

— Дело случая. Кто-то увидел вас на улице, узнал вас, проводил до дому.

— Здесь, в Роузберге?

— Едва ли. Вы уезжали из города неделю тому назад или около того?

— О, Господи, — выдохнул Инглман. — На уик-энд мы ездили в Сан-Франциско.

— Тогда все ясно.

— Но я думал, мне ничего не грозит. В Сан-Франциско я никого не знаю. Никогда там не бывал. У нее был день рождения, мы решили, что нам ничего не грозит. Я не знаю там ни единой души.

— Кто-то вас увидел.

— И следил за нами до Роузберга?

— Понятия не имею. Может, они записали номерные знаки вашего автомобиля. Может, заглянули в регистрационную книгу отеля, в котором вы останавливались. Какая разница?

— Действительно, никакой.

Он поднял чашку и долго смотрел на темную жидкость.

— Вы все поняли вчера, — нарушил молчание Келлер. — Вы кому-нибудь позвонили?

— Кому?

— Вам лучше знать. Есть программа защиты свидетелей. Следовательно, есть человек, к которому вы можете обратиться в подобной ситуации.

— Кому я могу позвонить? — Инглман поставил чашку на стол. — Программа эта мало чего дает. Когда тебе о ней рассказывают, все очень гладко, да вот исполнение оставляет желать лучшего.

— Я об этом слышал.

— Так или иначе, я никому не звонил. Что они могут сделать? Скажут, что возьмут мой дом и полиграфический салон под наблюдение и арестуют вас? Даже если они найдут, в чем вас обвинить, какой мне от этого прок? Нам опять придется переезжать, потому что в противном случае этот парень пришлет кого-нибудь еще, так?

— Полагаю, что да.

— А я не хочу переезжать. Мы уже переезжали три раза, и я не знаю, почему. Я думаю, это часть программы, несколько переездов в течение первых двух лет. Здесь мы впервые пустили корни, «Быстрая печать» дает прибыль и мне все это нравится. Нравится город и дело, которым я занимаюсь. Я не хочу уезжать.

— Городок неплохой.

— Вы правы, — кивнул Инглман. — Лучше, чем я ожидал.

— И в бухгалтеры вас больше не тянет?

— Никогда в жизни. Наелся досыта, можете мне поверить. Сами видите, к чему это привело.

— Вам же не обязательно работать на преступников.

— А как узнать, кто — преступник, кто — нет? Я больше не хочу совать нос в чужие дела. Лучше иметь свое дело, работать на пару с женой, у всех на виду. Если вам нужны бланки, визитные карточки, приглашения, я вам их с радостью изготовлю. В полном соответствии с вашими пожеланиями.

— Как вы этому обучились?

— Оборудование мы взяли в аренду. А научиться им пользоваться — минутное дело.

— Не шутите?

— Говорю вам, пара пустяков.

Келлер выпил кофе. Спросил Инглмана, в курсе ли жена, выяснил, что нет.

— Это хорошо. Ничего ей не говорите. Я бизнесмен, организую новое предприятие, мне нужны визитки и все прочее, но я стесняюсь говорить о деле при женщинах, поэтому время от времени мы будем уходить и пить кофе.

— Как скажете, — пожал плечами Инглман.

Бедняга перепугался, подумал Келлер.

— Видите ли, я не хочу причинять вам вреда, Берт. Если б хотел, мы бы с вами не разговаривали. Я приставил бы револьвер к вашей голове и на том все бы и кончилось. Вы видите у меня револьвер?

— Нет.

— Если я этого не сделаю, они пошлют кого-то еще. Если я вернусь, не выполнив задания, они захотят узнать, что мне помешало. Так что надо помозговать, найти оптимальное решение. Уезжать вы не хотите?

— Нет. Уже наездился.

— Ладно, я что-нибудь придумаю. Несколько дней у меня есть. Я обязательно что-нибудь придумаю, — пообещал Келлер.

После завтрака Келлер поехал к одному из риэлтеров, предложения которых он прочитал в газете. Женщина того же возраста, что и Бетти Инглман, показала ему три дома. Все скромные, но уютные, по цене от сорока до шестидесяти тысяч долларов.

Той суммы, что лежала в банковском сейфе, хватило бы на любой.

— Вот ваша кухня. Вот ваша ванная. Вот ваш огороженный дворик, — повторяла женщина в каждом доме.

— Я обязательно с вами свяжусь, — Келлер взял ее визитную карточку. — Я сейчас обсуждаю с моими деловыми партнерами взаимовыгодную сделку и многое будет зависеть от исхода переговоров.

На следующий день он и Инглман встретились за ленчем. Все в том же мексиканском ресторане. Инглман не ел ничего острого.

— Помните, я же работал бухгалтером[2].

— Теперь вы полиграфист. Полиграфистам острое только на пользу.

— Не этому полиграфисту. У него желудок бухгалтера.