Рассказы

На следующий день он отправился на «большую землю», точнее, в Нью-Йорк. На мокрой взлетной полосе он неожиданно встретил Магната собственной персоной. Тот прилетел на вертолете. Магнат что-то пробурчал о цели приезда, но это Эмиль выяснил через одиннадцать месяцев, когда его пригласили в Метрополитен на презентацию Огня Зороастра.

Магнат более чем лестно отозвался об Эмиле и его пушке времени, как он неизменно величал новый прибор. И высказался более чем откровенно в краткой, но очень насыщенной личной беседе:

— Я помог тамошнему правительству с долгами в обмен на святилище. У них с зороастрийцами свои дела. Святилище всегда было некоторой помехой фундаменталистскому правительству. Ислам, знаете ли, — молодая религия. Пост-христианская.

— Вы купили его, — догадался Эмиль.

— Это артефакт, — продолжал Магнат. — Теперь, когда вы установили его подлинность, он принадлежит всему человечеству.

В Метрополитене огонь поддерживали природным газом. Эмиль не мог не думать о молодом монахе, который подбрасывал в него прутики. Куда он делся? Стал таксистом в Каире или Квинсе? Это все равно что думать о солдате из армии Дария. Предназначение Александра в том, чтобы покорять мир, а не пересчитывать его воробьев.

На торжестве присутствовал профессор Эллиот. Кей не было. Эмиль почувствовал разочарование. Он вроде бы надеялся на рандеву, даже упомянул о ней в разговоре с Магнатом. Тот рассеяно бросил:

— Кей? У меня столько проектов…

Очевидно, Эмилю назначили пособие — раз в год, в день его визита в Экбатану, он получал чек на сто тысяч долларов. Но ни одного звонка. Оно и к лучшему. Эмиль предпочитал независимость. Огонь Зороастра сделал его пушке времени рекламу, и в последующие два года он провел датировку очага в миссии святого Габриэля в Калифорнии (221,052 года) и пожара в угольном слое на острове Баффинова Земля (797,563 года).

Пушка времени стала общепринятым археологическим инструментом, однако после первого взрыва интереса спрос на нее был невелик. И действительно, много ли очагов огня нуждаются в датировке? Эмиль пытался заинтересовать астрономов, но на большом расстоянии прибор явно не справлялся с задачей. Цифры получались совсем не те. Согласно данным его пушки, звезды получались моложе Земли.

О том, что случилось с Кей, Эмиль узнал через восемнадцать месяцев, когда получил электронное письмо с предложением встретиться в Дубовом зале отеля «Плаза».

Она пришла не одна.

— Это Клод, — представила она молодого чернокожего парня в джинсах и пиджаке из шелка-сырца. У Клода был сильный французский акцент, который вобрал в себя ароматы Киншасы и Парижа.

Эмилю он не понравился. Слишком большая голова на слишком узких плечах. Клод курил «Голуаз».

Они заказали напитки. Кей сообщила, что платит Магнат:

— Я работаю на него с тех пор, как получила докторскую степень. Специальные проекты.

«Неужели он и правда ее не помнит?» — думал Эмиль. С другой стороны, помнил ли Александр все города, которые разорил?

Оказалось, что Клод — не бойфренд. Строго говоря, даже не коллега, а студент богословия в Йеле.

— Сравнительный анализ религий, — уточнил Клод. — Я думаю, что обнаружил древнейшую религию мира. И самую малочисленную. Она называется Гер’абте, что на языке высокогорного племени волоф означает «первый огонь».

— Помните монахов в Экбатане? — спросила Кей, положив ладонь на руку Эмиля. — Здесь то же самое. Единственная цель этой религии — охранять огонь.

— Я помню, — отозвался Эмиль.

— Охранять огонь, — задумчиво повторил Клод. — Я беседовал с одним из жрецов Гер’абте, с отступником. Он — бунтарь и беглец. Встретил его в прошлом году в Париже. Он утверждает, что пламя, называемое у них Гер’абте, является первым огнем, который разжег человек. Оно обеспечивает chemin sans brisk — преемственность, непрерывную связь между первыми людьми и сегодняшними. Этот огонь охраняет и поддерживает тайная община жрецов высоко в горах Рувензори.

— Горы Луны, — пояснила Кей.

— Они окружают долину Рифт, — вспомнил Эмиль.

— Exactemente, именно так, — подтвердил Клод. — И место правильное. Согласно данным антропологии, именно в этом регионе началось развитие человечества.

— Что бы это ни означало: речь, прямохождение, орудия труда…

— Огонь, — продолжил Клод. — Огонь — ключ ко всему остальному. Он отделяет человека от животного.

— Значит, вы им поверили?

— Non. Нет. Конечно, нет. — Клод прикурил еще одну «Голуаз» прямо от предыдущей. Таким образом, сигареты составляли непрерывную цепь, как Огонь Зороастра или Гер’абте. — Но мне действительно хочется выяснить, древний ли у них огонь, — продолжал Клод. — Если ему и правда несколько тысяч лет, то меняются все наши представления о так называемых африканских религиях анимизма и их — как бы это назвать? — их gravites — важности, значительности.

Он политически ангажирован, решил Эмиль, но с другой стороны, а кто — нет?