Рассказы

Крупный гладкий пес, похожий на восточноевропейскую овчарку, впрыгнул в круг света, уселся и почти мгновенно превратился в человека. Впрочем, и в человеческом виде Люпус сохранял какие-то трудноуловимые волчьи черты. Он кивком поздоровался с собравшимися.

— Привет! Как делишки?

— Я лично голодаю, — буркнул Борис.

— И я, — Сэмми рыгнул и погладил живот. — Я уже так давно живу только собственными жировыми запасами, что скоро не смогу подкормиться как следует, даже если представится случай — сил не хватит. — Он с надеждой посмотрел на вервольфа. — Есть новости?

— Жена снова ощенилась, — гордо сообщил Люпус. — Три мальчика и две девочки. — Он так и сиял, пока товарищи поздравляли его. — Конечно, дела могли бы идти и лучше, но концы с концами я кое-как свожу, — Люпус поднял ногу и поскреб ею за ухом. Заметив вытаращенные глаза Смита, оборотень спросил:

— Что, новенький?

— Только что вылупился, — кивнул Сэмми. — Работа Бориса.

— Прими мои поздравления, — вежливо сказал Люпус старому вампиру. — Как он, входит в форму?

— Пока вроде все более или менее в норме, — сказал Сэмми осторожно. Борис, видимо, решил поменять неприятную для него тему:

— Еще какие новости?

— Кролики вроде бы расплодились неплохо, — сказал Люпус.

— Кролики! — Бориса передернуло. Сэмми, как зеркало, скопировал его гримасу. — Кролики, может, хороши для тебя, но для нас это не еда. Другие новости есть?

— Да вроде всё… — Вервольф нахмурился. — Было, впрочем, еще что-то, да вот выскочило из головы. — Он махнул рукой. — Ну ничего, если это было что-то важное, я вспомню. — Люпус вернулся к теме, которая явно интересовала его больше, чем что-либо другое. — Хотел бы я, чтобы вы взглянули на моих ребятишек. Такие славные малыши!

— Быстро вы плодитесь, — Сэмми не скрывал зависти. — Не чересчур?

— По-моему, нет, — Люпус почесал другое ухо. — Я как могу сдерживаю темпы, но тут тоже нельзя впадать в крайность. Впрочем, когда люди выйдут на поверхность, нашим бедам придет конец.

— Да уж, — с надеждой сказал Сэмми и причмокнул губами. — Черт возьми, никогда бы не подумал, что можно так скучать по людям!

— И я, — с жаром подхватил Борис. — Да что говорить, было время — я чуму призывал на их головы. Это когда меня было совсем прижали. — Он вздохнул. — А теперь, пожалуй, я бы как-нибудь примирился со старыми добрыми порядками, несмотря на осиновые колья, чеснок, серебряные пули и прочую мерзость. Конечно, двадцатое столетие было для нашего брата поистине золотым веком, но посмотрите, во что это вылилось в конце концов…

Все покивали, даже Смит, соглашаясь, что род человеческий никогда не играл по-честному.

— Когда они выйдут, — задумчиво сказал Сэмми, — придется какое-то время потерпеть. Не налегать, обращаться с ними помягче — словом, дать им расплодиться.

— Конечно, — согласился Люпус. — Сначала создай запасы, а потом можно развязывать спрос. Ну я-то, признаться, не особенно беспокоюсь. Вряд ли они взяли с собой под Могильный Камень собак; а если и взяли, то им наверняка пришлось ограничивать их число. В любом случае они, я думаю, будут рады новой собаке…

Он оскалил зубы, сосредоточился и превратился в красивую псевдоовчарку. Вернувшись в человеческий облик, он ухмылялся.

— Понимаете?

— Люди всегда были помешаны на собаках, — с завистью сказал Борис. — Я все удивляюсь, почему вы попросту не спуститесь туда и не овладеете положением. Или почему не сделали этого с самого начала.

— Зачем? — Люпус, удивленный несообразительностью вампира, покачал головой. — Зачем резать курицу, которая несет золотые яйца? Они со времен средневековья никогда нас не подозревали. Пуще того, многие из них из кожи вон лезли, чтобы мы жили в свое удовольствие. — Он нахмурился. — Когда я думаю о том, сколько наших попало под Большой Взрыв!..

— Мы все под него попали, — Сэмми поддел ногой горящий хворост.

Все кивнули. Смит промолчал: он все еще был не в своей тарелке, и происходящее казалось ему сном. Но каким бы безумным ни представлялось ему окружающее, в безумии этом была своя, пусть и диковинная, логика. Вурдалаки, вампиры и вервольфы были вполне реальны. Возможно, какие-то мутанты, постепенно ставшие совершенно зависимыми от людей. Люпус и его сородичи приспособились лучше прочих, но в конечном счете все они были паразитами. Как и он, впрочем, если разобраться. Смит неожиданно почувствовал, что полностью разделяет тревогу остальных о судьбе тех немногих людей, что укрылись под Могильным Камнем.

Паразит ведь не может существовать без хозяина.

Люпус потянулся, зевнул и поднялся.

— Ладно, — сказал он. — Начну, пожалуй. Вновь превратившись в зверя, он принялся кружить возле поросшей травой и кустиками потрескавшейся плиты кадмиевого бетона — Могильного Камня. Он держал нос у самой земли, помахивал хвостом и являл собой великолепный образчик породистого пса. Смит поборол в себе желание подозвать Люпуса и потрепать его по загривку.

— Что он делает? — спросил он.